Некто Рвинский - [4]

– А кто же ещё?

Капитан дружелюбно рассмеялся, прекратив барабанить.

– Так может, просто, то самое я за пределами форм, – загадочно ухмыляясь, сказал он.

Нахмурившись, я смотрел на капитана, пытаясь постичь смысл его слов, но, несмотря на все мои усилия, в голове было оглушительно пусто.

Внезапно, раздались громкие выстрелы. Я невольно стал прислушиваться, когда в дверях показался худощавый офицер с напряжённым выражением лица.

– Господин, капитан! Бандиты!

Стрельба усиливалась, и слышно было, как среди одиночных хлопков вплетается дробный перестук пулемётных очередей, несколько раз ухнули взрывы гранат.

– Паршин, выводи тачанку. Поручик, похоже, придётся прорываться с боем, давайте через окно во двор.

Я широко распахнул створки и, пригнувшись, неуклюже спрыгнул на землю.

Тачанка, запряжённая парой гнедых лошадей, уже стояла у калитки, а на козлах сидел офицер. В задней части возвышался легендарный «Максим».

– Поручик, чего вы медлите, давайте за пулемёт.

Я крепко сжал обеими руками круглые рукоятки и попробовал повернуть внушительный ствол – только в кино, да ещё в краеведческом музее, доводилось мне видеть это грозное в своё время оружие.

– Паршин, какие есть соображения?

– Уходить надо, господин капитан, пока не окружили. Отряд будет, только завтра, а здесь, почти никого не осталось, нас просто перебьют. На юге выстрелов не слышно, по старому тракту пойдём.

Тачанка стала медленно набирать ход, когда в конце улицы показались конные с винтовками в руках.

– Поручик, стреляйте! – крикнул капитан.

Я поймал на мушку переднего всадника через отверстие в щитке и нажал на спуск. Раздался сильный грохот, и пулемёт ощутимо завибрировал, из ствола появился пульсирующий язык пламени.

Двое конных полетели вместе с лошадьми на землю, кувыркаясь, как манекены в клубах песка и пыли, а остальные предпочли укрыться за домами. Ржание лошадей, стоны раненых, свист и крики матом, треск выстрелов. Мне казалось, что я смотрю кинофильм.

Набрав скорость, мы проскочили деревню и вырвались на оперативный простор. Сквозь поднятые колёсами клубы пыли видно было зарево позади – это горели подожжённые дома, около которых метались фигурки людей.

Из-за крайних домов вырвалась группа всадников и, разделившись на две части, стала стремительно настигать нас, пытаясь обойти с двух сторон.

– Поручик, стреляйте, а я пока ленту с патронами заправлю, – капитан достал снизу большой зелёный ящик.

Над головой противно засвистели пули. Укрывшись за щитком, я дал длинную очередь. На этот раз, расстояние было значительно больше, и в цель я не попал, однако всадники пришпорили лошадей, издали выкрикивая угрозы, и, вскоре, исчезли из виду.

– Ну, кажется, оторвались, – облегчённо вздохнул капитан.

Я с трудом разжал онемевшие пальцы. События развивались столь стремительно, что не было времени на оценку и анализ ситуации, словно некий поток подхватил меня и понёс в своих объятиях. Думать было некогда, я просто жил.

– А вы молодец, поручик. Не забыли, как стрелять.

Я и сам не понимал, что произошло, действовал, как во сне, а руки жили своей, независимой от ума жизнью.

– Паршин! – обернулся капитан к лихому кучеру. – Лошадей особо не гони, до ночи будем двигаться, а там найдём место, заночуем.

Я внимательно следил за окружающей местностью, но пока ничего подозрительного не было. Часа через два начало темнеть, когда за очередным поворотом, в глубине леса мелькнул огонёк.

– Похоже, костёр! Что будем делать, Михаил Вольтович? Может, посмотрим что там? – сказал я.

– Хорошо, только осторожно. Неплохо бы выяснить, кто же здесь бродит.

Проехав вперёд, мы свернули между двух больших деревьев и встали за кустами, чтобы с дороги нас не было видно.

– Паршин, остаёшься здесь, а мы с поручиком пойдём. Если всё нормально, свистну два раза. Пошли, Андрей Георгиевич. Оружие с вами?

– Да.

Я нашёл рукой кобуру на правом бедре. Своей тяжестью пистолет создавал некое иллюзорное чувство безопасности.

– Поручик, вы обходите справа, а я слева зайду. Подстрахуете меня.

Капитан исчез в сгущающемся сумраке, и я стал медленно продвигаться вперёд, делая короткие перебежки от дерева к дереву. Огонёк стал увеличиваться в размерах, и видно было, что рядом сидит человек, как, вдруг, у костра появился капитан. Коротко переговорив с незнакомцем, он махнул рукой и протяжно свистнул два раза.

– Андрей Георгиевич, выходи. Всё в порядке.

Сзади послышался шум и треск веток, пробирающегося среди кустов экипажа.

Я вышел на небольшую поляну, посреди, которой у горящего костра сидел мужчина лет сорока. Одетый в сапоги, стёганую фуфайку и картуз с лакированным козырьком, он держал в руках большую оловянную кружку с дымящимся чаем.

– Знакомьтесь, господа! Игнатий Клинович Муромцев, – капитан взглянул в сторону мужчины, невозмутимо продолжающего пить мелкими глотками. – Поручик, Андрей Георгиевич Рвинский.

– Да вы присаживайтесь, господа! – голос мужчины оказался неожиданно басовит. – К чему эти церемонии, вы не на приёме у губернатора.

В это время подъехал наш экипаж, с хрустом подминая под себя молодые деревца.

– Господин, капитан! Я, пожалуй, спать лягу, если не возражаете, утомился дюже, – спрыгнул на землю наш возница.