Нектар Полуночи - [8]

Как ни старался «директор по связям», непринуждённой болтовни за завтраком не вышло. Паркер реагировала односложно. Она ломала голову, как выведать у Акселя правду, не позволив ему догадаться, что у его гостьи случилась амнезия, да так ничего и не придумала. Проглотив последний кусок яичницы, выбралась из-за стола.

— Спасибо, Аксель. Поеду домой, мне ещё нужно переодеться. Ты ведь сможешь добраться до Центра без моей помощи?

— Конечно, конечно! — воскликнул Эспеланн. — Я даже и не думал просить, чтобы ты меня подбросила… Но бы я хотел… Если ты не возражаешь… — он мило изобразил смущение. — Надеюсь, ты не против сегодня со мной поужинать? Я превосходно готовлю рыбу.

— Я не против, — любезно ответила женщина.

«Похоже, иначе я так ничего и не узнаю!» — подумала она сердито.

Когда Паркер, сама не своя от мыслей о странном провале в памяти, вошла в кабинет, там её уже дожидался Сидни.

— Паркер, у тебя всё в порядке? — обеспокоенно спросил он вместо приветствия.

— Всё отлично. Я просто не выспалась.

Наглое враньё: что-что, а выспалась она сегодня отлично!

— Ладно… Тогда я рассчитываю на твой совет. Ещё вчера хотел об этом поговорить, но ты так рано ушла с приёма, что я не успел даже…

— Не раньше других, — проворчала Паркер.

— В семь часов тебя уже не было видно, — развёл руками доктор.

— Да ну? Я весь вечер развлекала разговорами одного из норвежцев, Эспеланна, нас с ним трудно было не заметить…

— Эспеланн? Кто это?

— Аксель Эспеланн, директор по связям, — пояснила Паркер, начиная раздражаться.

Сидни озадаченно покачал головой.

— Не помню никакого директора по связям. Но там было столько новых людей… сложно выучить сразу всех.

— Чёрт с ним, — отмахнулась женщина, ощутив холодок тревоги в солнечном сплетении. — О чём ты хотел посоветоваться?

— Норвежцы рвутся на экскурсию в лабораторный корпус. Мне нужно согласовать их маршрут со службой безопасности, и некоторые вещи вызывают у меня сомнение…

Закончив разговор и выпроводив Сидни из кабинета, Паркер откинулась в кресле и задумалась. Почему-то её сильно беспокоил тот факт, что доктор не запомнил здоровенного, в любой толпе заметного «викинга». «Нужно спросить у кого-нибудь ещё… например, у Брутса. Точно, у Брутса. Он-то, конечно, глаз не сводил ни с меня, ни с того человека, с которым я провела весь вечер!»

Заглянув к компьютерщику, она поинтересовалась, как идут дела и нет ли новостей о Джароде, а потом, вздохнув, посетовала:

— Сид бывает таким рассеянным. Представь себе, он решил, что я вчера ушла слишком рано! А мы с Эспеланном до конца фуршета торчали посреди зала, как две пальмы на пляже.

Брутс поднял на Паркер удивлённые глаза и повторил слова Сидни:

— Эспеланн? Кто это?

— Норвежец… директор по связям, — кашлянув, ответила Паркер.

Тревожный холодок усилился.

— Простите, мисс Паркер, не помню такого. Наверное, нас с ним забыли друг другу представить. Честно говоря, я тоже потерял вас из виду в начале вечера и решил, что вы уехали.

Женщина фыркнула:

— Вы с Сидни оба гении наблюдательности! — но внезапно ей стало страшно.

* * *

Ф-фух! Это всего лишь сон! Притворщик выдохнул с облегчением. Жутко ему было в подземелье, чего греха таить. И не только жутко, но и стыдно: надо же было угодить в такую примитивную западню! Зачем оно понадобилось ему, это Наследство, ради которого он, потеряв голову, полез прямо в лапы к врагу? Стоящая хоть штука-то, злыдни болотные, или так, ничего особенного, заурядный мешок золота?..

Мрачные образы постепенно рассеивались, освобождая мозг, но физический дискомфорт не ослабевал, и Джарод, наконец, сообразил, что спал в крайне неудобной позе. Двухсотлетнее кресло в гостиной антиквара, где он вчера неожиданно отключился, плохо подходило для сна. Мохнатый толстый плед, которым, очевидно, накрыл своего гостя мистер Гриффит, свалился на пол, руки и ноги не только затекли, но и замерзли. Первая попытка подняться заставила Притворщика издать болезненный возглас. Хуже всего пришлось правой ноге, той, которой и во сне тоже досталось. Превозмогая боль, мужчина всё же встал, длинно потянулся и сразу почувствовал себя намного лучше. Разгоняя кровь, он сделал несколько несложных упражнений — и вдруг понял, что, на самом-то деле, отлично выспался!

И сновидение, на самом-то деле, было скорее забавным, чем страшным. Джарод вспомнил, как превратился в белку, чтобы пробраться в Замок. Сколько новых ощущений! Во сне ему стоило просто представить себе белку, как тело тут же стало крошечным, меховым и гуттаперчевым, обретя немыслимую, недостижимую для человека ловкость. Изменилось зрение: резко увеличился обзор, но краски, и без того едва различимые в лунном свете, исчезли совсем. Обоняние усилилось, десятки незнакомых запахов волновали, пугали и манили. Цепкие лапки, хвост-балансир, вибриссы, улавливающие малейшее движение воздуха… Шустрый зверёк, которым был теперь Джарод, карабкался вверх по крепостной стене, пробирался между жёстких блестящих листьев плюща, хлеставших по бокам, играючи перемахивал с камня на камень, с одного стебля на другой — и наслаждался своими лёгкостью и ловкостью. Ему было интересно и весёло!