Нексус - [117]
Эти загнутые уголки всегда будут преследовать меня здесь… о них напомнят карнизы прокопченных, грязно-коричневых лачуг, выложенные плиткой фасады салунов, укромные уголки, где, словно сонные мухи, слоняются бродяги с затуманенным взором рыбьих глаз, и — Боже! — какие они потрепанные, испуганные, изнуренные, осунувшиеся! И вот в этом Богом забытом месте Джон Каупер Повис читал лекции, принося в этот грязный вонючий район последние новости из вечного мира духа — духа Европы, его Европы, нашей Европы, Европы Софокла, Аристотеля, Платона, Спинозы, Пико делла Мирандола, Эразма, Данте, Гете, Ибсена. Здесь же объявлялись и другие пылкие энтузиасты, они обращались к толпе, пытаясь расшевелить ее не менее великими именами: Гегеля, Маркса, Ленина, Бакунина, Кропоткина, Энгельса, Шелли, Блейка. За прошедшее время вид улиц не изменился, стал, пожалуй, даже хуже — еще меньше надежды, справедливости, красоты и гармонии. Вряд ли здесь может вырасти Торо, или Уитмен, или Джон Браун, или Роберт Э. Ли. Скорее заурядность — личность печальная и нелепая, руководимая сверху, неспособная принимать самостоятельные решения и отличать добро от зла, подстраивающаяся к общественному мнению, негибкая и вечно затягивающая похоронный марш.
— Прощайте, прощайте! — повторял я, шагая мимо. — Прощайте! — Никто не отзывался, даже голуби. — Вы что, оглохли все, сонные тетери?
Я словно шел по границе между цивилизациями. По одну сторону культура бурлила, как вода в открытой канализационной трубе, по другую — abattoirs, с висящими на крюках рассеченными и окровавленными тушами, сплошь усеянными мухами и личинками. Тропа жизни двадцатого века. Одна триумфальная арка за другой. И роботы с Библией в одной руке и с винтовкой — в другой. Лемминги, спешащие к морю. Вперед, Христовы воины… Ура, Карамазовы! Какая веселая мудрость! Encore ип petit effort, si vous voulez xtre rupublicains! [131]
Иду по середине дороги. Стараюсь не наступить на кучки свежего навоза. По какой грязи и дряни нам приходится пробираться! Ах, Гарри, Гарри! Гарри Холлер, Гарри Холлер, Гарри Смит, Гарри Миллер, Гарри-Мученик. Вперед, Асмодей, вперед! На костылях, как хромой сатана. Но увешанный орденами. И еще какими! Железный крест, Крест Виктории, Croix de Guerre [132]… золотые, серебряные, бронзовые, железные, цинковые, деревянные, оловянные… Делай свой выбор!
А несчастному Иисусу пришлось нести свой крест!
Воздух становится более едким. Чатнем-стрит. Старый добрый китайский квартал. Повсюду, словно медовые соты, множество маленьких домиков. Опийные притоны. Страна лотоса. Нирвана. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь — пролетарии всех стран работают. Все мы трудимся — чтобы потом проследовать в вечность.
А вот и Бруклинский мост, он, словно лира, повис между линией небоскребов и Бруклинским холмом. И, как всегда, бредут по нему пешеходы, возвращаясь домой с пустыми карманами и желудками, с пустыми сердцами. Горгонзола, ковыляющий на почерневших от солнца ногах. Внизу — река, в небе — чайки. А над чайками — невидимые звезды. Славный денек! Такой прогулке позавидовал бы сам Помандер. Или Анаксагор. Или ценитель извращенного вкуса Петроний.
Зима жизни — думаю, это кто-то отметил — начинается с рождения. Самые трудные годы — от одного до девяноста. А после — штиль.
Ласточки тоже летят домой. В клюве у каждой — крошка, веточка, проблеск надежды. Epluribus unum[133].
Поднимаются оркестранты, все шестьдесят четыре музыканта в безукоризненно белых костюмах. А над головой на темно-синем куполе зажигаются звезды. Начинается грандиознейшее шоу на земле, в котором принимают участие дрессированные тюлени, чревовещатели и воздушные гимнасты. Распорядитель — дядюшка Сэм, этот тощий верзила в полоску, этот юморист, который, широко расставив ноги барона Мюнхгаузена, ходит по свету и в любое время года, несмотря на ветер, град, снег, мороз или засуху, готов кричать свое ку-ка-ре-ку!
19
Как-то ясным, солнечным утром, отправляясь на ежедневную прогулку, я наткнулся на Макгрегора, который поджидал меня у дверей.
— Привет! — окликнул он меня, включая на лице электрическую улыбку. — Вижу, это ты — во плоти и крови? Наконец-то я тебя накрыл. — Он протянул руку для рукопожатия. — Малыш, ну почему я должен околачиваться у твоих дверей? Неужели трудно уделить пять минут старому другу? От кого ты бежишь? И наконец — как поживаешь? Что твоя книга? Можно пройтись с тобой?
— Хозяйка, наверное, сказала, что меня нет дома?
— Как ты догадался?
Я тронулся в путь. Макгрегор старался идти со мной в ногу, как на параде.
— Думаю, малыш, ты никогда не изменишься. — (Казалось, я слышу свою мать.) — Раньше я мог зайти к тебе в любое время дня и ночи. Теперь ты писатель… большая шишка… нет времени для старых друзей.
— Слушай, кончай, — сказал я. — Сам знаешь, что это не так.
— А как еще объяснить?
— Видишь ли… Я просто дорожу своим временем. Мне не под силу решить твои проблемы. Только ты сам можешь их решить. Ты не первый, кого водят за нос.
— А ты? Забыл, как ночами не давал мне спать, рассказывая об Уне Гиффорд?
— Нам было тогда двадцать.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна».«Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“».К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех, кто решался об этом заявить вслух, из-за постоянных обвинений романа в растлении нравов читателей.
Генри Миллер – классик американской литературыXX столетия. Автор трилогии – «Тропик Рака» (1931), «Черная весна» (1938), «Тропик Козерога» (1938), – запрещенной в США за безнравственность. Запрет был снят только в 1961 году. Произведения Генри Миллера переведены на многие языки, признаны бестселлерами у широкого читателя и занимают престижное место в литературном мире.«Сексус», «Нексус», «Плексус» – это вторая из «великих и ужасных» трилогий Генри Миллера. Некогда эти книги шокировали. Потрясали основы основ морали и нравственности.
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующим по масштабности сочинением Миллера явилась трилогия «Распятие розы» («Роза распятия»), начатая романом «Сексус» и продолженная «Плексусом».
«Черная весна» написана в 1930-е годы в Париже и вместе с романами «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» составляет своеобразную автобиографическую трилогию. Роман был запрещен в США за «безнравственность», и только в 1961 г. Верховный суд снял запрет. Ныне «Черная весна» по праву считается классикой мировой литературы.
«Тропик Козерога». Величайшая и скандальнейшая книга в творческом наследии Генри Миллера. Своеобразный «модернистский сиквел» легендарного «Тропика Рака» — и одновременно вполне самостоятельное произведение, отмеченное не только мощью, но и зрелостью таланта «позднего» Миллера. Роман, который читать нелегко — однако бесконечно интересно!
Книга Генри Миллера «Тропик Рака» в свое время буквально взорвала общественную мораль обоих полушарий Земли. Герой книги, в котором очевидно прослеживалась личность самого автора, «выдал» такую череду эротических откровений, да еще изложенных таким сочным языком, что не один читатель задумался над полноценностью своего сексуального бытия... Прошли годы. И поклонники творчества писателя узнали нового Миллера — вдумчивого, почти целомудренного, глубокого философа. Разумеется, в мемуарах он не обошел стороной «бедовую жизнь» в Париже, но рассказал и о том, как учился у великих французских писателей и художников, изложил свои мысли о мировой литературе и искусстве.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.