Некрономикон. Книга запретных тайн - [93]

В такой обстановке и родился бессмертный роман, – величайший вклад Новой Англии в литературу о сверхъестественном, – и мы можем во мгновение ощутить подлинность представленной нам атмосферы. Ползучий ужас и хворь гнездятся внутри этих почерневших от непогоды, заросших мхом и укрытых вязами стен столь ярко описанного старинного обиталища, и мы немедленно ощущаем зловещий характер этого дома, когда узнаем, что его создатель – старый полковник Пинчен – особо бесчестным образом отобрал эту землю первопоселенца Мэтью Мола, отправив того на галеры как колдуна. Мол умер, проклиная старого Пинчена – «Бог еще даст ему напиться крови», – и вода старого источника на неправедным образом захваченной земле сделалась горькой. Плотник, сын Мола, согласился построить огромный дом с фронтонами для торжествующего врага своего отца, однако старый полковник странным образом скончался в день его освящения. Последовали поколения странных превратностей, недобрых шепотков относительно темных сил, которыми обладали Молы, a иногда жутких кончин, выпадавших на долю Пинченов.

Все затмевающее недоброжелательство старинного дома – почти столь же живого, как дом Ашеров у Эдгара По, хотя и в более тонкой манере, – наполняет повествование, так же как периодически повторяющийся мотив пронизывает романтическую трагедию; и когда начинается основное повествование, мы видим современных Пинченов в самом жалком упадке. Бедная старая Хепзиба, эксцентричная и благородная; ребячливый, несчастный Клиффорд, только что освободившийся из незаслуженного заключения; лукавый и коварный судья Пинчен, точная копия старого полковника, – все эти фигуры представляют собой потрясающие символы, и им превосходно соответствует угнетенная растительность и анемичные птицы в саду. И почти жаль видеть счастливый конец, заканчивающийся союзом бойкой Фебы, кузины, представляющей последний отпрыск рода Пинченов, с располагающим к себе молодым человеком, который оказывается последним из Молов. С их браком проклятие утрачивает свою силу. Готорн избегает любого усилия в дикции или движении и оставляет всякие намеки на ужасы на заднем плане, однако случайные взгляды в их сторону помогают ему поддержать настроение и избавляют произведение от чисто аллегорической сухости. Такие ситуации, как околдовывание Алисы Пинчен в начале восемнадцатого столетия и призрачная музыка ее арфы, предвещающая смерть кого-то из членов ее семейства – вариант незапамятной древности арийского мифа, – непосредственно связывают действие со сверхъестественным, в то время как мертвенное ночное бдение старого судьи Пинчена в его древней гостиной, под жуткое тиканье часов, представляет собой пример откровенного и подлинного ужаса. Манера, в которой смерть судьи предвещают движения и фырканье странной кошки за окном, задолго до того, как этот факт может заподозрить читатель или любой из персонажей, являет собой прикосновение гения, которого не мог бы превзойти и сам Эдгар По. Позже эта самая кошка внимательно смотрит из-за того же окна ночью и на следующий день, ожидая чего-то. В ней мы явным образом имеем дело с психопомпом первобытных мифов, с великой сноровкой приспособленным к современной обстановке.

Однако Готорн не оставил ясно определенного литературного наследия. Настроение и позиция его принадлежали веку, закончившемуся вместе с ним; уцелел и процвел только дух По – так четко и реалистично понимавшего естественную основу привлекательности ужасного и точную механику его достижения. Среди самых первых из учеников По можно считать блестящего ирландца Фиц-Джеймса О’Брайена (1828–1862), натурализовавшегося в Америке и с честью погибшего в Гражданской войне. Это он наделил нас рассказом «Что это?», первой проработанной короткой истории об осязаемом, но невидимом существе, прототипе мопассановского Орлы; он же создал и неподражаемую «Алмазную линзу», в которой юный ученый-микроскопист влюбляется в девушку из микромира, обнаруженного им в капле воды. Ранняя смерть O’Брайена, вне сомнения, лишила нас нескольких искусных рассказов из области непознаваемого и ужаса, хотя гений его, по чести говоря, не обладал титаническим масштабом, характерным для По и Готорна.

Ближе к подлинному величию подошел эксцентричный и угрюмый Амброз Бирс⁵⁸, родившийся в 1842-м, также участвовавший в Гражданской войне, выживший, чтобы написать несколько бессмертных произведений и исчезнуть в 1913 году посреди облака такой же тайны, как и любая из тех, которые он вызывал из глубин своей фантазии. Бирс был известным сатириком и памфлетистом, однако основу его художественной репутации составили мрачные и суровые короткие рассказы, большое количество которых связано с Гражданской войной, создавая наиболее живое и реалистичное описание из всех, которых к настоящему времени удостоился этот конфликт в литературе. Практически все рассказы Бирса повествуют об ужасном, и если многие из них имеют дело только с физическими и психологическими ужасами в рамках природы, то значительное количество признает существование пагубного сверхъестественного фактора и образует ведущий элемент внутри американского фонда сверхъестественной литературы. Мистер Сэмюель Лавмен, живой ныне поэт и критик, лично знакомый с Бирсом, таким образом суммирует гений великого «творца теней» в предисловии к некоторым из его писем: