Некроманты - [173]

Он знал, что молодые девчонки, приходившие в это кафе, хихикают над её внешним видом, и в то же время невольно копируют её манеру одеваться, осанку и интонации. Клара как-никак легенда местного магического сообщества – маг-словесник высочайшего уровня, автор научных статей и книг, преподаватель местного университета. То ли по капризу судьбы, то ли по собственной воле она так и не уехала из родного города, хотя вполне могла бы работать в столице. Полковник никогда её об этом не спрашивал.

«Вот нас и осталось трое, – с горечью подумал он, – трое никому не нужных странных стариков. Ещё вчера нас было четверо. А однажды не останется никого».

– Вот если бы нам найти привязку, – осторожно сказал Лазарь Моисеевич. – Что его держит здесь? Найти бы… А, Полковник? Пара дней у нас в запасе есть, пока… эээ… пока он более-менее похож на живого, я извиняюсь. Сейчас, слава Богу, не жарко.

Полковник молчал, задумчиво глядя, как штормовой ветер треплет два маленьких кипариса, которые несли вахту в тяжёлых глиняных горшках у входа в кафе.

– В конце концов, мы встречались в этом кафе почти каждый день лет двадцать, – сказала Клархен.

– И он часто соглашался сыграть с нами в преферанс, – добавил Лазарь Моисеевич.

– Он всегда уступал мне место, если не оставалось свободных стульев.

– Он не обижался, даже когда мы спорили с ним о политике. Добрейший был человек, Боже мой!

– А когда я болела – всегда звонил и спрашивал, не нужна ли помощь. Однажды принёс бульон, который сам сварил…

– В конце концов, он был таким же магом, как и мы!

– Он был очень одиноким.

– Ему больше некому помочь, Полковник. Не упокаивать же, в самом деле…

Полковник наконец оторвался от созерцания кипарисов.

– Ноэль был нашим другом, – глухо сказал он. – И мы должны сделать для него всё, что в наших силах. А упокаивать… Если уж только совсем ничего не выйдет.

Может, ему и показалось, но Клархен и Лазарь вздохнули с облегчением.

Упокоение – процедура сложная, жестокая и, по сути, мерзкая. После смерти душа должна выскользнуть из тела, как ядро ореха из скорлупы, как ребёнок из чрева матери, – целая, созревшая, готовая к дальнейшему пути. Если тело умерло, а душа не смогла выйти, – умерший превращался в бродячего покойника, существо опасное и непредсказуемое. И если не удалось найти причину, по которой душа застряла в умершем уже теле, – бродячий покойник однозначно подлежал упокоению. Тогда во время обряда связи, скреплявшие тело и душу, грубо разрывались, а вместе с ними рвались и тонкие эфирные оболочки. Да, тело отправлялось на кладбище и более не тревожило живых, но что после этого происходило с душой… Правильнее всего это было бы определить как полную и окончательную смерть.

Смерть, которая перечёркивала всю прожитую жизнь.

– И что нам таки теперь делать? – вновь спросил Лазарь Моисеевич.

– Искать! Вы знаете, где он жил?

– Нет, но знает Клархен…

– Клархен, – обратился к ней Полковник, – я сейчас сделаю нехорошую вещь – я обшарю карманы Ноэля. Но по-другому никак нельзя. Нам нужен ключ от его дома. А вы пойдёте и осмотрите там всё. Не потому, что мы с вами хотим засунуть нос в его личную жизнь, а потому, что нам нужно знать, что же продолжает держать Ноэля на земле. Женщины обычно внимательней мужчин относятся к подобным важным мелочам.

Клархен сжала губы и молча кивнула. Продолжала молчать, даже когда ей в ладонь лёг простой стальной ключ со скрученной проволочкой вместо брелока.

– Лазарь Моисеевич, вы пойдёте в городской архив и постараетесь выжать из архивисток всё, что касается жизни и работы Ноэля в Южной Пристани. Я в вас верю, не зря же вы полжизни морочили людям головы в цирке.

Лазарь Моисеевич тонко улыбнулся. Он нисколько не обиделся. Работать на публику он действительно любил. Может, поэтому в своё время, имея блестящие способности, не стал учиться дальше и карьере учёного или преподавателя предпочёл жизнь циркового артиста?

– Я останусь с Ноэлем и уговорю Урсулу потерпеть его ещё немножко, – продолжал Полковник. – Главное – отсадить его в самый тёмный угол, чтоб никто не подходил и не задавал вопросов. Впрочем, вряд ли кто-то подойдёт… Встретимся вечером, здесь же.

Они взглянули друг на друга: старые люди, знакомые много лет, коллеги, прошедшие бок о бок по неровной дороге жизни и благополучно добравшиеся до самого конца. Трое магов на пенсии: военный, иллюзионист и словесница.

– Вы увидите, мы ещё сделаем Шерлока Холмса как бычок креветку, – заключил Лазарь Моисеевич, застёгивая поношенное драповое пальто. – И пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что мы ни на что не годимся!

Они вернулись, когда солнце перекочевало на другую сторону улицы, а в кафе уже собрался народ. Ноэль и Полковник теперь сидели в самом дальнем углу под пыльной веерной пальмой, которая росла в деревянной рассохшейся кадке. Света здесь было слишком мало, и Полковник подозревал, что пальма давно и незаметно перешла в то же пограничное состояние между жизнью и смертью, что и бедолага Ноэль. «Интересно, – подумал он, – проводил ли кто-нибудь исследования активного посмертия на растениях?»

Полковник пил капучино – уже третий раз за день. Вредно, конечно, но иначе он бы заснул. Перед Ноэлем тоже стояла чашка. Изредка Полковник махал рукой кому-нибудь из знакомых, но никого не звал подойти.