Некромант. Новелла о непутёвой ученице - [28]

— Беги, — ослабевшим в один миг голосом отдал я приказ, и труп повернулся спиной к небесному светилу, а затем сорвался с места, треща зарослями.

Мир вокруг потемнел и подёрнулся рябью, словно я нырнул в море и теперь смотрел в небо сквозь покрытую небольшими волнами толщу ледяной воды. А где-то рядом виднелась фигурка маяка, полыхающая ярким-ярким голубым светом, и я изо всех сил старался держаться этого света. Маяк полыхал и приближался, а когда я потянулся к нему руками, то пальцы едва не ухватили синюю струну, уходящую в небо. И казалось, что свет был связан ею. А потом я ощутил тепло и мокрые капли на лице, и понял, что возвращаюсь. Видение сменилось реальностью, где на меня, лежащего на спине, уставились три пары глаз. Хмурые до невозможности принадлежали Брою, зарёванные карие — Мираэль, и именно с них мне на лицо падали крупные горючие слёзы, третьи же, ярко-зелёные — нависшей надо мной Таколи. Северянка сидела на мне сверху, держалась за моё лицо ладошками, а губы её тряслись.

— Давай ещё раз, — прорычал Брой, и рыжая девушка припала к моим губам в долгом поцелуе.

— Дядя Ир, — пересохшим голосом позвала меня Мира. — Я их всех подниму. Ты только не уходи в бездну.

— Всё, я здесь, хватит, — ответил я через силу, когда Таколя оторвалась от моих губ.

Северянка шмыгнула носом, а потом вытерла лицо, по которому пробежали слёзы, ладонью.

— Целоваться она не умеет, — с сарказмом в голосе пробурчал Брой и грубо продолжил: — Я её трахаться в следующий раз заставлю, если поцелуи не помогут. Или целовать не только губы, но и член, мать вашу. Я хочу выбраться с этого проклятого острова, а она: «Не умею», — передразнил головорез девушку, изобразив глупое моргание глазками и сложив обветренные губы бантиком, что при его покрытой шрамами загорелой роже смотрелось весьма забавно.

— Странный способ, — с ухмылкой пробормотал я, почувствовав сильные руки пирата, отрывающие меня от земли.

— Шадис как-то обмолвился, что, типа, поцелуй девственницы очень хорошо ему помогает.

Я сморщился от резких движений и пошатнулся, но остался стоять на ногах, прислушиваясь к шумам за тростниковой зарослью.

— А если бы она не была девственницей? — переспросил я.

Заштопал бы, мать ее, мастер, — поправился пират, собираясь уже изобразить отборную брань, — иголкой для паруса.

Протерев лицо рукой, я поглядел на Миру.

— Поднимай гребцов. Я помогу.

— Я сама, — тут же затараторила племяшка и подбежала к кучке нежити, а потом поправила на одном из гребцов деревянную маску. — Доступ.

— Ты не перетрудись, — произнёс я, и, шатаясь, подошёл ближе. — Ты ещё не умеешь чувствовать бездну. Она тебя сразу затянет.

Мира старалась не глядеть на меня, время от времени шмыгая носом и водя ладонью по лицу. Я осторожно сжал руки девушки чуть выше локтей и поцеловал в висок. За эти несколько дней она стала для меня действительно родной. Не просто дочкой брата, которая приходила иногда в мой дом, переворачивала его вверх дном, а почти собственным дитём.

— Не спеши, — повторил я, — сейчас как раз тот случай, что лучше не торопиться, а то получится, как со мной.

— Я устала, — произнесла Мира. — Я вся чешусь от морской соли и пота. Я воняю, как бездомный пропойца. У меня урчит живот от этой отравы, которую почему-то назвали мясом и вином. У меня всё болит от этих камней, на которых я пыталась спать, а ещё эти гадские москиты и мухи, они всю ночь кусали.

— Потерпи, — прошептал я, а потом добавил с тоном заговорщика: — выбери двух самых больших гребцов, и я покажу одну из прелестей дара некроманта.

Мираэль сделала пол-оборота головой и поглядела на меня с горькой усмешкой.

— А они есть?

— Конечно, есть, — кивнул я, выпуская девушку из объятий и широко улыбнулся.

— Ну. Вот этот и этот, — неуверенно показала пальцем племяшка.

— Выбери узелок «Груз». Гребцы наверняка умеют быть носильщиками, ведь товары и припасы на корабль нужно кому-то таскать. Укажи парную работу, ведомого и ведущего, и поедешь с удобствами, — произнёс я, а потом отошёл в сторону и поднял с земли длинную толстую жердь и одеяло, тут же завязав концы узлами.

Меня или Броя такая ткань вряд ли выдержит и порвётся по целому, но лёгонькую девушку запросто.

Мира шептала и водила пальцами в воздухе, разбираясь с узелками нитей управления, что людьми неграмотными и далёкими от любого мастерства, будь то некромантия или заклинание стихий, воспринимается как само создание колдовства. Ученики или мастера,

недавно прошедшие квалификацию, часто сопровождали свои действия пасами рук или бормотанием, и Мираэль здесь не исключение.

Я несколько раз попробовал согнуть деревяшку, дабы убедиться, что она не сломается, а потом быстро продел шест между завязанными концами одеяла. Получилось нечто вроде переносного гамака.

— Мира, — позвал я племянницу, оборачиваясь к ней.

Племянница стояла перед выстроенной в шеренгу шестёркой мертвяков, замерев и безвольно опустив руки. Она пошатнулась и начала заваливаться набок, отчего я едва успел её подхватить.

— Мираэль. Мира, — позвал я, хлопая ладонями по ставшему серым лицу, а когда девушка начала часто моргать, погладил волосы. — Я же говорил, не спешить.