Некромант - [25]

Неприкосновенность некромантов. Старая сказка про то, что некромант забирает душу, стоит лишь его тронуть. На самом деле была лишь гиперболизированной правдой. Сейчас я готова была задушить тетку голыми руками за каждое ее слово. Боль. Моя или Эрика, сейчас все смешалось в голове. Длинный язык Жанны и плюс один человек к тому, что пытались сохранить хоть в каком-то подобии тайны.

— Эрик? — я услышала вопрос Георга, но оставила детектива разбираться с ним самому.

— Жанна, человека невозможно Воскресить. Пройдя один раз через Врата — обратной дороги нет. Но ты сейчас можешь очень сильно помочь нам.

Звонкая пощечина обожгла мою щеку. Не успела я опомниться, как страх перед некромантом у безутешной матери был подавлен и на меня обрушился второй удар. Жанна решительно занесла руку в третий раз. Инстинкт сработал быстрее, чем разум.

— Не дыши — приказ соскользнул с моих губ.

Напитавшийся за счет эмоций Осирис поток вырвался из пальцев и пробил грудь женщины там, где зияла дыра в энергии. Уцепившись за ее жизнь, поток вытягивал нити, туго перекрывая легкие Осирис. Я сжала пальцы в кулак, задавая движение потока, помогая ему. Если бы ее Дар воспитывался и выращивался в семье, если бы энергия не имела таких четких брешей, если бы ее Книга была под той рукой, где судорожно сейчас искала Жанна, сползая на пол, я бы смогла удержать убийственную силу некроманта. Сама наша суть подразумевала управление жизни потоками. За счет нее мы поднимали мертвое. За счет нее же могли и убить живое. Боль, угроза жизни, насилие — это было то, от чего некромант защищался лишь так. Поэтому я не могла разжать кулак. Управление чужой жизнью пьянило. Дар Безмолвной не предусматривал, что если секунду назад ты хотел убить человека — можешь передумать. Поэтому нас учили смирению. Поэтому мы держали обеты. И поэтому ставили печати. Отнять жизнь для некроманта было гораздо проще, чем ее вернуть.

Волна энергии окутала женщину, разрывая туго натянутую нить. Жанна отлетела в сторону, кашляя и жадно глотая воздух, но заметила это я лишь краем глаза. Боль заполнила все мое сознание. Оборванный поток сравним с потерей части тела. Тебе будто отрубили руку. Я согнулась на полу у стены, сжимаясь калачиком, пытаясь скорее восполнить утерянное. Гнев Эрика, стоящего рядом со мной, был совсем кстати. Быстрым движением мои пальцы вцепились в щиколотку Крейна, вытягивая и заращивая рану, которую не могли заживить никакие лекарства. Он снова позволил мне это сделать. Глоток. Настоящий, через прикосновение, горький и пьянящий, сносящий голову. Еще и еще. По-моему я уже давно обвилась вокруг ног детектива, касаясь как можно больше голых участков кожи. Тепло. Живительное, такое знакомое. Жизнь, наполненная ароматом ели и мороза. Грубо выдернув ногу, Крейн отошел к Жанне.

— Она напала на меня, Эрик! Ты, как Смотрящий глазами Всевышнего, обязан использовать свое право на уничтожение! Ну же! — Прик грубо тыкала в мою сторону пальцем, пока я, тряся головой, принимала сидящее положение, — Она чудовище, Крейн!

— Что это вообще сейчас было? — подал голос Георг, опускаясь рядом со мной на корточки, — Коллега, пока вы еще живы, меня разрывает научный интерес! О, у меня очень много вопросов!

Не слыша почти ничего, я чесала руки, где вечным напоминанием моей ошибки белели тонкие нити шрамов. Раздирая все сильнее, стараясь влезть самой себе под кожу, будто пыталась стереть то, что только что сделала. Нет, не то, чтобы пробыв некромантом пять лет никогда не применяла потоки к живым — скорее даже наоборот. Но загореться желанием убить беззащитную передо мной мать, не способную дать отпор, за пару пощечин — такого нельзя было допустить. В груди противно заныло. Что будет с тем, кто примет Дар Безмолвной? Правильный ответ был лишь один — он станет мертвым. Лишь сами некроманты отрицали это утверждение. Ведь все мы приняли Дары Безмолвной, пусть и пройдя через инициацию на грани жизни и смерти, все же были живы. Поэтому в поселениях ответ остался тем же, но сам вопрос видоизменился. Что будет с тем, кто приняв Дар Безмолвной направит его против нее? Тем не менее, все те пол года, что прошли с момента моего предательства, я все еще была живой. С запечатанным ресурсом, вынужденная практически никогда не питаться самостоятельно, под Клятвой смерти и регулярным надзором. Но я была живой. А сейчас. Что произошло с тобой, Валери?

— Жанна, — голос Эрика вывел из транса, и я повернулась к сидящему на полу рядом с Осирис детективу, — ты бы хотела еще раз увидеть свою дочь? Обнять ее, попросить прощения? Сказать ей все то, что так редко говорила при ее жизни? Живую, настоящую, искренне любящую тебя, какой бы матерью ты не была? Хотя бы просто на пять минут? Я же знаю, что Лилиан всегда восхищалась тобой. К сожалению, наши с ней отцы никогда не были близки своим детям, в отличии от матерей, — Крейн резал по живому.

Это работало. Боль и отчаяние начали возвращаться. Материнский инстинкт. Осирис подняла мокрые глаза и закивала головой. Безмолвная, кажется она даже постарела. Горе, нападение. Черт. Это я сотворила с ней.