Некоронованные Властители - [69]

Благодаря своему положению он располагал множеством сведений интимного характера, что позволило ему привести в своих трудах массу подробностей, причем он заботливо избегал упоминания тех почерпнутых из документов фактов, которые представляли Фуггеров в невыгодном свете. И этому не приходится удивляться, ибо автор был настоящим фашистом; и есть все основания говорить о «деле Пёльница».

В 1938 г. он написал и опубликовал под своим именем работу, в которой дал определение Веймарской республики, назвав ее «восточно–еврейским столпотворением», которое ' «управлялось пришлыми евреями и «уполномоченными народом», уклонявшимися от военной службы людьми», это — «псевдогосударство», которое «нельзя было терпеть»[199].

После нападения Гитлера на Францию Пёльниц выступил в центральном ежемесячном журнале нацистской партии «Der Schulungsbrief» с заявлением, что захваченные области перешли «от древних франков к немцам по праву крови», и подчеркнул «священное право Германии на ее границу на западе»[200], которая наряду с Эльзасом охватывает также Бургундию и Лотарингию. Уже до 1933 г. он был членом нацистской партии и даже членом штурмового отряда «Адольф Гитлер»; в своих речах и писаниях он всячески превозносил «великий германский рейх» нацистов.

Это не помешало возглавлявшемуся ХСС правительству Баварии назначить его директором–учредителем университета Регенсбурга. Лишь разоблачение его коричневого прошлого Германской Демократической Республикой в «Коричневой книге военных и нацистских преступников в Федеративной Республике» вынудило Пёльница оставить пост ректора. Но старый нацист остался семейным биографом князей Фуггеров, которые за то, что он причислил их к лику святых, добились от святого престола присвоения ему звания почетного офицера рыцарского ордена Гроба господня.

Западногерманские авторы школьных учебников черпают вдохновение из фальсификаций в его книгах. Давая определение предпринимательству раннего капитализма, они утверждают, что оно основывалось «на индивидуальном труде и усердии и на новых, религиозно и этически обоснованных экономических принципах»[201]. Наряду с политической ролью Фуггеров они особо подчеркивают «их культурную, социальную деятельность, их разностороннюю роль в бурном духовном развитии в эпоху раннего немецкого Возрождения»[202]. Главное место здесь занимает не стремление к исторической правде, а идеология, превращающая недостойную человека эксплуатацию в гимн усердию индивидуума.

Многочисленные публикации известных, и не только лишь баварских, издательств учебной литературы представляют Фуггеров как образец целеустремленности. Они «упорны в делах»[203] и являются примеромотважного предпринимательства. «Торговля обогащает купца»[204], — делают вывод авторы этих книг. Или: «Высокие прибыли были наградой их предприимчивости»[205]. Во всех этих жизнеописаниях звучат дифирамбы усердию Фуггеров.

Инициатива и активность, свойственные Фуггерам в ведении дел, не вызывают сомнений. Но все это служило не каким–то благородным, альтруистическим целям, а эгоистическому обогащению. Преклонение перед Фуггерами XV и XVI вв. преднамеренно облечено в такую форму, что оно воспринимается как прославление монополистов XX в., которые представляются как общественный идеал.

Вновь и вновь повторяется легенда о сказочном возвышении, будто оно произошло в безвоздушном пространстве или, в лучшем случае, явилось результатом деловитости Фуггеров, а не жестокой эксплуатации и угнетения ими людей. Посмотрите — ведь и Фуггеры выбились в люди «путем выгодных закупок»[206]. Ни слова о подлинных истоках богатства Фуггеров, ни строчки о поте, пролитом ткачами и рудокопами, о крестьянских податях и налогах, о нескончаемых военных бедствиях, виновниками которых были Фуггеры! Вместо этого — создание легенд, во что внес свой вклад и основатель электрического концерна Вернер фон Сименс, который пишет: «Так, с юных лет я мечтал о том, чтобы основать предприятие мирового значения a la Фуггер, которое принесло бы силу и авторитет во всем мире не только мне, но и моим потомкам, а также материальные средства, чтобы ввести в высшие круги общества также и моих братьев и сестер и ближайших родственников»[207].

Промышленник XIX в., предприятие которого превратилось в XX в. в мировой трест, который был соучастником преступлений Гитлера и благодаря ему получил немалые барыши, вполне закономерно считает Фуггера символом утоленной жажды власти и обогащения.

Конечно, политические концепции отдельных учебников имеют нюансы, их профессиональный уровень неодинаков. Так, например, выпущенная издательством «Дистервег» книга «Основы истории для средних классов школы» имеет даже раздел о сопутствующих социальных явлениях в горном деле времен Фуггеров[208]. Но и здесь мы читаем сказки о социальной справедливости Фуггеров. А в одном из учебных пособий по истории для высших учебных заведений даже подчеркивается, «сколь сильно было развито чувство христианской и социальной ответственности у этого немецкого раннего капитализма в лице его самого выдающегося представителя»