Некама - [2]
Помнила как папа с Борькой занимались своими мужскими делами — чинили велосипед, с которого постоянно слетала цепь, чем-то стучали, что-то бесконечно привинчивали. Вот у Борьки как-то все получалось, он был ловкий и понятливый.
Иногда на выходные прибегала тетя Вера, приносила пироги с капустой и яйцом, мама в ответ щедро отсыпала ей сладкие рогалах, и когда в миске попадался особо кривой и некрасивый рогалик, то тетя Вера колыхалась от смеха и спрашивала-утверждала:
— Лейкино творчество? Сразу видно хозяюшку!
И трепала девочку по голове. Или бросалась целовать, прижимая к большой мягкой груди.
А в один прекрасный день жизнь кончилась. Все вокруг заговорили о каких-то немцах, по улицам стали ходить солдаты с озабоченными лицами, бледный папа припадал к радиоточке, в которой что-то хрипело и булькало, но он это бульканье понимал и становился все бледнее и бледнее.
Потом начало начало греметь, стучать, грохотать, Лейка испугалась и заплакала, мама прижала ее к себе, и так они и сидели на кровати, поджав ноги, пока как-то сразу все не стихло. На улице стало тихо. И в доме стало тихо. И мама больше не пекла рогалах.
Мама с папой куда-то ходили, возвращались с перевернутыми лицами, у мамы были красные глаза, и глядя на нее, Лейке хотелось тоже заплакать. Мама через силу улыбалась, снова и снова обнимала ее, гладила, расчесывала волосы своим гребешком — Лейка этот гребешок обожала, на нем были выдавлены море и рыбки, раньше ей его трогать не разрешали. А потом вдруг ни с того, ни с сего мама с папой начали собирать чемоданы, Борьку переодели в новую матроску, а Лейку — в красивое платье и завязали бантик на макушке.
И тут, как всегда без стука, в комнату влетела тетя Вера.
— Вы куда собрались, Фаерманы?
— Объяву на площади видела? — в свою очередь спросил папа. — Всем «жидам» собраться на углу Соборной и 25 Октября. Куда-то нас перевозят, так что — переезжать будем. Наверное.
— Наум, ты нормальный? — закричала тетя Вера. — Какое «переезжать»? Куда? Кому вы нужны — «переезжать»?! Вас жидами называют, ты не понимаешь, что это значит? Ты нормальный? — повторяла она все время, не могла найти других слов, чтобы достучаться до упрямого адвоката Наума Фаермана. — В тебя вчера камень кинули — и кто? Соседи, которые вас тысячу лет знают! Ты, кстати, их деда в суде защищал, ворюгу несусветного, а они тебе вслед: «Жид!» Только не говори мне, что ты в самом деле поверил, что вас будут куда-то переселять? Ты не слышал, что фашисты делают с евреями?
Папа оглянулся на маму, мама сидела на диване, сложив руки лодочкой на юбке между бедер, молчала.
— Фира, ладно Наум, он и в школе был не слишком умным, но ты-то разумная женщина! — тетя Вера никак не могла успокоиться. — Этот дурак ничего не понимает, хоть ты ему скажи! Никуда идти не надо ни в коем случае! Не вздумайте! Господи, а еще говорят: евреи умная нация!
— А что ты предлагаешь, Вера? Что делать-то?
— Или бегите, или спрячьтесь.
— Куда бежать? В этом городе кто-то не знает, кто такой Наум Фаерман? Да я полгорода от тюрьмы спас, на меня и в мирное-то время пальцами показывали, так сейчас куда я спрячусь? Где? Головой думай!
— Дурак ты, Наум, хоть и еврей. Фира, ну что вы такие упрямые?! Вы же сами все понимаете!
Мама молчала. Папа усмехнулся.
— Верка, вот раз ты умная такая, скажи мне: нас никто не выдаст? Выдадут немцам как миленьких! А то ты наших не знаешь? Выдадут-выдадут — прервал он жестом попытку тети Веры возразить. — А в объяве что написано? За неповиновение — расстрел. Так что вариантов не так много: или нас расстреляют за неповиновение, или тех, кто нас не выдаст. Остается надежда, что это действительно переселение, хотят избавиться от евреев, собрав их в одном месте. Кто-то говорил, что они нас собираются выслать в Палестину. А вдруг? Так хоть какой-то шанс есть. А если не пойдем — то нет шанса.
— Господи, да что ж вы такие упрямые? Почему не хотите простых вещей понять?
— Да какие простые вещи, Верунь? Мы что с тобой немцев в 1918 не видели? Видели. Нормальные люди, хоть и со странностями. Нам тогда всего по десять лет было, но мы же видели, какие они — нам еще их офицер шоколадку сунул, помнишь? Это в восемнадцатом-то году!
— Ты что несешь? Какие шоколадки? Я вам говорю — детей спасайте, а он какую-то шоколадку вспомнил! Наум! Опомнись! Давай я вас спрячу!
— Куда ты нас спрячешь, припадочная! — смеялся папа. Только всем было невесело.
Они еще долго спорили, и Лейка даже захотела поплакать, потому что ей было жалко папу, на которого кричала тетя Вера, и жалко было тетю Веру, которая была вся красная и толстая, а жальче всего было маму, которая сидела и молчала, а потом начала так же молча раскачиваться, взад и вперед, взад и вперед, и это было страшнее всего. Лейка подошла к ней, обняла ее ногу, мама, продолжая раскачиваться, машинально погладила девочку по голове, не заметив, что от этого с тонких волосиков спал бантик. Лейка его подняла, но обратно присобачить не решилась. Да и не умела.
В конце договорились до того, что мама с папой все же сходят на площадь, посмотрят, куда их собрались перевозить, на чем и как, что там за обстановка, и «какие нынче немцы», — сказал папа. А тетя Вера пока присмотрит за детьми. Потом, если что, или сама к ним подъедет туда, куда их отвезут — тетя Вера демонстративно вздохнула — или кто-то из родителей оттуда вернется и заберет Лейку с Борькой. Эту ночь они переночевали у тети Веры, валетом на перине большой кровати, а на следующий день толстая смешная Вера пришла с перевернутым лицом, ни слова не говоря, схватила их обоих за руки, стащила в страшный бабайкин подвал, принесла бутылку молока и полбуханки хлеба, поставила ведро и строго-настрого приказала сидеть тихо, не шуметь, не дергаться, не баловаться. А если кто зайдет — они услышат, как начнет грохотать засов — пусть тогда прячутся в тети верин дровяник и сидят там тише мыши, тише мыши, несколько раз повторила она.
Главный герой романа Саша, эмигрировавший в Израиль несколько лет назад, только что узнал, что его жена решила расстаться с ним. Взбешенный, он уходит в ночь. Идти ему некуда. Случайное знакомство с девушкой круто меняет Сашину судьбу. Он узнает, что расставание с женой было неслучайно, а он — «тридцать шестой праведник», один из тех, о ком говорится в средневековом мистическом поверье. С этого момента в Сашиной жизни начинается цепь удивительных событий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Хроники Хазарского каганата» — фантастическая притча о том, как мог бы развиваться наш мир, если бы он пошел другим путем. Книга состоит из трех частей, связанных друг с другом, но эта связь обнаруживается в самом конце повествования. Книга рассматривает насущные вопросы бытия, основываясь на выдуманном Хазарском каганате. Дожившем до наших дней, сохранившем — в отличие от наших дней — веротерпимость, но при этом жестко соблюдающем установленные законы. Вечные проблемы — любовь и ненависть, жизнь и смерть, мир и война — вот тема «Хроник».
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.