Неизвестный Туполев - [77]
Все выступления искренние, горячие и короткие: «Все для фронта. Все для победы». В этом — мысль и желание каждого. Многие с нашего митинга сразу же ушли на фронт.
Именно вот здесь, где сейчас установлена гранитная стела в память о погибших на войне заводчанах, стояли столы президиума во время митинга 23 июня 1941 года.
На стеле имена тех, кто ушел отсюда и не вернулся, оплатив жизнью нашу Победу.
Сейчас это любимое место обеденного отдыха рабочих завода и КБ. Склонив головы, они проходят мимо стелы, чтобы отдохнуть в тени многолетних тополей. Ежегодно, отмечая день Победы, собираются здесь ветераны войны и труда, кадровые рабочие, конструктора, ученые и совсем молодая поросль, чтобы отдать дань уважения тем, кто погиб за Отчизну.
К подножию стелы ложатся цветы, звучат траурные мелодии, выступают убеленные сединой ветераны. Грудь каждого из них увешена боевыми орденами и медалями — свидетелями боевого и ратного пути.
Многие из нас и не подозревают, что вот под этими клумбами, дорожками, скамейками было убежище, в три наката, в котором укрывались наши работники в часы воздушных тревог и налетов.
Строить все убежища должны были рабочие отдела капитального строительства и отдела эксплуатации. Им в помощь, для выполнения вспомогательных работ, выделялась небольшая группа рабочих основных цехов и работники Спецконтингента, размещавшиеся в северном крыле здания КБ. Спецконтингент работал по четыре часа ежедневно, с 6.00 до 8.00 утра и с 18.00до 20.00 вечера.
Основная смена 23 июня сделала много. Я дал указание, чтобы каждая бригада весь инструмент— кирки, лопаты, ломы, топоры, тачки — оставила на местах, уложив их в лари.
24 июня в 5.45 я встречаю людей Спецконтингента. Ремень затянут, противогаз через плечо. Тихо, не спеша из пожарного выхода главного входа здания КБ цепочкой, по отделениям, выходят люди. Каждый в спецодежде и с противогазом.
Старшие от отделений: С. М. Егер, В. П. Сахаров, А. П. Алимов, И. М. Звонов подходят ко мне, называют количество людей в группе и получают свой участок работ — «урок». Не суетливо, но и не мешкая, приступают к выполнению его.
Андрея Николаевича я увидел сразу же, так как он был в первой группе.
На нем была серая парусиновая фуражка, серый свитер с заштопанными локтями. Легкий узкий шерстяной шарф концами свешивался на грудь. Брюки прикрывали слегка стоптанные ботинки. Выдаваемая для строительных работ спецодежда — хлопчатобумажные брюки и куртка, видимо, ему не подошла, и он остался в своей, обычной. Получив, как и все, лопату, принялся за работу.
20 июля 1941 года мы закончили строительство бомбоубежищ, а уже в ночь на 22 июля они впервые выполнили свое предназначение. В эту ночь Москва защищала себя от первого налета вражеской авиации. Зарево пожаров охватило ее южные и западные окраины.
Сборочный зал впервые опустел. Вывезено почти готовое изделие. Демонтированы стапеля. Воронки от гнезд стапелей покрывают весь пол сборочного зала, который напоминает лицо больного, переболевшего оспой.
Между тем грозные отголоски войны приобретали более тревожный и острый характер. Все чаще стали объявляться воздушные тревоги, но они были кратковременными и не срывали напряженный ритм работ.
Об эвакуации завода вопрос был решен…
Война спутала все планы по выпуску машины «103». Быстрое продвижение немцев вынудило правительство начать эвакуацию промышленных предприятий из Москвы. О строительстве самолета «103» в Воронеже нечего было и думать. Взялись за ум и работники НКВД.
21 июля 1941 года был освобожден А. Н. Туполев.
Ходатайство НКВД
Вызванный в НКАП Андрей Николаевич узнал, что его завод, вольнонаемный коллектив КБ и ЦКБ-29 эвакуируются в Омск, где для серийного строительства самолета «103» выделяется недостроенный автосборочный завод.
Уже 25 июля первый заводской эшелон отправился в путь с товарной станции Казанского вокзала. Вскоре в охраняемых теплушках уехало и ЦКБ-29.
По приезде в Омск «контингент» разместили в двухэтажном кирпичном доме, неподалеку от недостроенного завода. Здание обнесли высоким глухим забором, по углам, как положено, поставили вышки.
Окна второго этажа, где находились спальни, зарешечивались уже при новых постояльцах. На первом этаже находились охрана и столовая.
Часть зеков работала на производстве и на завод ходила пешком, под охраной.
Конструкторский отдел власти разместили в пятиэтажном здании, известном под названием «Водник». При этом пришлось потеснить Управление иртышского пароходства, занимавшее ранее весь дом.
Из окон КБ открывался красивый вид на реку Иртыш и впадающую в него реку Обь, на заиртышские дали.
Работавшие в «Воднике» ездили на работу и обратно в самом обычном трамвае, вместе с омичами. На всякий случай на большую группу арестантов давали одного-двух охранников.
Интересно, что думали местные жители, ежедневно наблюдая странную картину: из-за глухого забора с вышками по углам выходят группы не очень опрятно одетых людей в сопровождении охраны. Одни идут пешком в сторону строящегося завода, другие — на трамвайную остановку, вместе с омичами дружно штурмуют вагоны трамвая. В такой обстановке всерьез говорить об охране или надежном сопровождении было нельзя. Но побегов не случалось, не уголовники же.
