Неизвестный Леонардо - [9]

2.6 Философия природы

Никто из художников того времени не вкладывал столько сил в изучение законов природы, как это делал Леонардо да Винчи. И все же клеймо незаконнорожденного, которое вынудило его самостоятельно утолять жажду знаний, вероятно, приносило ему немало страданий. Однажды он сам с плохо скрытым раздражением написал:

Я уверен, что, не имея их навыка ссылаться на древних авторов, могу привести много более веских доводов, полагаясь на опыт, учителя их наставников. Они ходят чванные и напыщенные, обряженные и украшенные не своими, а чужими трудами, а мои не жалуют[41].

Он нередко вспоминал, что ставили ему в укор подобные гуманисты: «человек без книжного образования». Это выражение стало знаменитым и часто использовалось в отрыве от контекста, как доказательство скромности Леонардо. Но в действительности дело обстояло ровно наоборот, и, чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать весь отрывок целиком:

Я знаю, что я не книжный человек, что кто-то высокомерно присвоит себе право обличать меня как человека без книжного образования; глупцы! …скажут, что я, не будучи грамотеем, не могу внятно говорить о том, о чем собираюсь вести речь; так не ведомо им, что большинство моих выводов построено не на чужих словах, а на опыте, который был учителем тех, кто складно писал, и я во всех случаях только на него и буду полагаться.

Вполне резонны его упреки, адресованные догматикам, утверждавшим научные тезисы, основанные исключительно на заимствованных заключениях, не подкрепленных результатами собственных наблюдений, к которым постоянно обращался Леонардо и всегда ими гордился. «Леонардо да Винчи, ученик опыта», — писал он о самом себе[42]. В сравнении с другими учеными того времени он обладал определенным преимуществом, потому что ему, отлученному от догматического образования ex cathedra, не пришлось сталкиваться с заплесневелыми схоластическими теориями и накопленными за века средневековыми догмами. Его интересовала прежде всего «философия природы», наблюдение за природными явлениями и практическое применение самых разных открытий. Он считал, что каждое изобретение должно подвергаться проверке при помощи математических расчетов. В своих исследованиях по биологии он стремился раскрыть механизмы, управляющие функционированием тела, приближаясь тем самым к современной медицине.

Отбросив священный трепет перед авторитетами, Леонардо бросил вызов научному мышлению своего времени и сумел выработать эмпирический метод исследований, который спустя век разовьет в своих трудах Галилео Галилей (1564–1642). Его метод основывался на экспериментальных опытах, нацеленных на воспроизведение природных явлений для их осмысления и объяснения; он строился на непосредственном наблюдении и эксперименте, а не на «авторитете» старых доказательств, редко подвергавшихся критическому осмыслению. Все его научные поиски были связаны с врожденной любознательностью и привычкой обращать внимание на природные явления, над которыми многие из нас, выйдя из детства, больше уже не задумываются. Альберт Эйнштейн как-то заметил: «Изучение науки, поиски истины и красоты представляют ту сферу человеческой деятельности, в которой нам позволено всю жизнь оставаться детьми». Именно так поступал и Леонардо.

Он обладал еще одной редкой способностью, умением улавливать взглядом быстрые, почти неуловимые движения, такие как взмахи крыльев или мимолетная смена настроения на лице человека. Особенно важно, что он сумел зрительно передать эти движения с помощью техники, называемой сегодня «стоп-кадром». На рисунках он изобразил полет стрекозы, показав, что из четырех ее крыльев два передних крыла поднимаются вверх, тогда как два задних опускаются вниз. Временная разрешающая способность человеческого глаза составляет примерно десятую долю секунды, но проведенные недавно съемки с использованием высокоскоростной камеры, показали, что Леонардо оказался очень близок к истине. Крылья стрекозы опускаются в разное время: передняя пара крыльев опережает вторую на одну восьмидесятую долю секунды, а при движении вверх они работают синхронно. Обладая поразительной зрительной памятью, Леонардо мог изобразить и бурный водоворот, и быстрые взмахи крыльев птицы в полете. Он считал зрение своим главным оружием как в роли художника, так и в качестве ученого. В Трактате о живописи[43] мы читаем:

Глаз, называемый окном души, указывает разуму главный путь к наиболее полному и верному постижению бесконечных творений природы.

Главным делом в жизни Леонардо стало стремление изучить законы, управляющие миром природных явлений, что вызывало у него естественное желание расширить границы познания.

В Средние века любая попытка выйти за пределы божественного провидения считалась гордыней (hybris), подвергавшейся суровому наказанию, в то время как у Леонардо прорыв в область неизвестного становится предметом особой гордости. Кто до Леонардо мог мечтать, подобно Икару, взлететь в небесную высь или, как Нептун, погрузиться в морскую пучину? Это был вызов мифу, запретное искушение, стремление к полету в бесконечность. А занятие наукой означало преодоление любых ограничений, невзирая на табу своего времени.