Неизвестный фактор: [романы] - [7]

Спуск проходил не гладко. Одна опора подогнулась. Вместо того чтобы приземлиться на три опоры, корабль упал и покатился. Вокруг в этом безумном вращении горела растительность. Мгновенно гибли растения и животные. Но вот разбитый корпус замер, лег на грязь, которая пузырилась вокруг, поглощая корабль, окутывая его липкой субстанцией.

Дискан снова пришел в себя. Умирающий корабль напрягал все силы, вложенные в него создателями, чтобы защитить жизнь, которую он призван охранять. Кокон, ядром которого был пассажир, слетел с кресла, ударился о люк, который уже частично открылся, и застрял. Дискана окончательно привели в себя вонь грязи и запах горелой растительности. Он слабо закашлялся.

Его голову и плечи окутывали клочья разорванного белого вещества. В последние мгновения перед потерей сознания Дискан испытал страх перед беспомощностью, перед тем, что он связан по рукам и ногам, и теперь этот страх заставил его приложить усилия, чтобы выбраться через полуоткрытый люк, предназначенный для аварийной эвакуации.

Он головой вперед упал в грязь, плечом больно ударился о камень, и боль привела его в себя. Каким-то образом ему удалось выбраться из грязи, которая засасывала его; руки его ощутили твердую опору, и он выбрался на островок посредине этой нестабильности.

Срывая остатки защитного кокона с головы, Дискан удивленно осматривался. Корабль уже на три четверти погрузился в засасывающую грязь, и теперь поток грязи устремился в люк, через который он только что выбрался. Дискан старался составить представление о своем окружении.

Ветер холодный, хотя от опаленной и горящей болотной растительности еще исходит немного тепла. Но пожар, начавшийся во время посадки, уже кончается. Невдалеке Дискан увидел белые полосы: это может быть снег или верхушки камней. Он помнил зиму на Найборге, и сейчас такой же холодный ветер касается его тела. Но на Найборге были одежда, убежище, пища...

Дискан подобрал остатки кокона и, как шаль, накинул на плечи. С этим материалом трудно управляться, но это все же какая-то защита. Корабль! Там есть набор для выживания: средства для разжигания костра, неприкосновенный запас продовольствия, оружие... Дискан повернулся на своем скальном островке.

Надежды вернуться на корабль не было. В открытый люк непрерывно устремляется поток грязи: попытаться вернуться значит попасть в западню. Неожиданно захотелось прочной поверхности, много суши под собой и вокруг. И это заведомо можно найти это на покрытых снегом камнях.

Должно быть, корабль разбился на исходе дня; солнца не видно, небо затянуто тучами, но серого света достаточно для освещения сцены. К тому времени как Дискан, выпачканный ледяной грязью, уставший и почти потерявший надежду, добрался до цели, сгустились сумерки, и он не решался идти дальше: неверный выбор направления может привести его в трясину, ту самую, в которой теперь бесследно исчез корабль.

Он пополз по каменному возвышению, нашел расщелину, забрался в нее и закутался в остатки кокона. Встала первая луна, круглая зелено-голубая монета на небе; над горизонтом показалась ее сестра. Но ни та, ни другая не давали достаточно света, чтобы идти по незнакомой местности.

По другую сторону от бассейна грязи еще виднелось несколько мест, где догорал огонь. Как стремился Дискан к этим драгоценным искрам! Но здесь нет топлива для костра и невозможно перебраться к обгоревшей земле. Он как можно глубже забрался в убежище, остро ощущая свою невезучесть.

Итак — насмехалась какая-то часть сознания — ты думал, что тебе повезет, когда ты вставишь свой ключ, и перед тобой откроется лучшее будущее. Что ж, вот оно, это будущее, и чем же оно лучше прошлого?

Дискан кашлял, дрожал и горько размышлял. Свобода у него есть — свобода умереть тем или иным способом: замерзнуть ночью, утонуть в грязи завтра, погибнуть в одной из бесчисленных ловушек этой неведомой планеты. Но с этим насмешливым внутренним голосом боролась друга мысль — он ведь дожил до этого момента. И каждое следующее мгновение жизни — это небольшая победа над судьбой. Над судьбой или над тем, что искалечило его с самого рождения. У него есть эта свобода — да, и еще есть жизнь, и он держался за эти свои преимущества, словно они способны дать ему тепло, убежище и питание.

Глава третья

Ночью Дискан больше всего опасался вездесущего коварного холода. Временами он выползал из своей расселины, топал и прижимал руки к груди. Уснуть на таком холоде, вероятно, означает больше не проснуться. И всякий раз, выходя, он в свете лун пытался рассмотреть, что его окружает.

Скалистый хребет уходил в обе стороны, образую миниатюрную горную цепь. Насколько он мог судить, все остальное занято трясиной. Дважды с тропы, проложенной катившимся кораблем, доносился вой, а однажды — шум драки, рычание, как будто столкнулись два равных противника. Наверно, на выжженной полоске была пища, и это привлекало стервятников. Пища — внутренности Дискана сразу отреагировали на эту мысль. В прошлом он не раз знавал голод, его крупное тело требовало гораздо больше пищи, чем позволялось съесть работникам, но он не мог вспомнить, чтобы был так голоден!