Неизвестный Чайковский. Последние годы - [156]

XLIV

10 октября Петр Ильич приехал в Петербург. По обычаю, я с племянниками его встретил и нашел таким же веселым и бодрым, как при последнем свидании в Москве. Все ему понравилось в нашем новом устройстве; хорошее настроение не покидало его и далее, в особенности в первые дни, когда присутствие его еще не огласилось в городе и он мог свободнее располагать своим временем.

Омрачало его одно: 6-я симфония на репетициях не производила впечатления на оркестровых музыкантов. Помимо того, что он дорожил мнением этих людей, ему обидно было, что равнодушие исполнителей могло отразиться на самом исполнении вещи. Петр Ильич хорошо дирижировал только теми из своих произведений, которые, он знал, нравятся оркестру. Чтобы добиться тонкости оттенков, стройности целого, ему необходимо было ощущать сочувствие и удовольствие окружающих. Холодное выражение лиц, равнодушный взгляд, зевок оркестрового исполнителя, понятные при полном незнакомстве с вещью, связывали его, он терялся, небрежно относился к отделке подробностей и старался скорей кончить репетицию, чтобы избавить музыкантов от скучного дела. – Поэтому всегда, когда он дирижировал в первый раз новым сочинением, в исполнении его проглядывала неуверенность, почти небрежность в передаче подробностей, отсутствие определенности и силы в передаче целого. Поэтому пятая симфония и «Гамлет», бледно зарекомендованные автором, так туго пробивали себе путь к настоящей оценке, поэтому же погибла и баллада «Воевода».

Мы видели здесь несколько раз, как Петр Ильич легко заражался мнением других о его произведениях и как часто под чужим влиянием менял восторженное к ним отношение на презрительное или наоборот. Теперь он остался непоколебим и, невзирая на холодность музыкантов, продолжал утверждать, что «лучше этой симфонии никогда ничего не писал и не напишет». Тем не менее заставить верить в это и исполнителей, и публику в концерте 16 октября ему не удалось. Симфония понравилась: ей аплодировали, вызывали автора, но не более восторженно, чем после исполнейия других его вещей, и того потрясающего впечатления, как 6-го ноября 1893 г. под управлением Направника, а потом столько раз в стольких местах, она не произвела.

Кроме 6-й симфонии, программа этого последнего в жизни концерта под управлением Петра Ильича состояла из увертюры к неоконченной опере «Кармозина» г. Лароша, фп. концерта В-моль, ор. 23, в исполнении г-жи Аус-дер-Оге П. Чайковского, танцев из оперы «Идоменей» В. Моцарта и фп. соло «Испанской рапсодии» Листа в исполнении Аус-дер-Оге.

Пресса, как и публика концерта 16 октября, не отнеслась к новой симфонии, как того хотел и ожидал Петр Ильич; тем не менее в большинстве своих отзывов высказала одобрение, иногда чуть не восторженное, но всегда с оговорками. «СПб. Ведомости» нашли, что «произведение в тематическом отношении не представляет особенной оригинальности; темы не новы и не ярки, но…», и дальше следуют похвалы. Лучшею частью эта газета признала последнюю, adagio lamentoso. «Сыну отечества» понравилась больше «третья часть скерцо», что же касается общего впечатления вещи, то «к сожалению, здесь, как и во всех последних произведениях Чайковского, изящество и внешняя изобретательность берут верх над глубиною творчества», к тому же «две краткие части (1-ая и последняя) не лишены заимствований из чужих композиторских мыслей: так, в первой части одна фраза очень определенно напоминает Гуно в его «Ромео и Джульетте», а на последней части лежит сильный отпечаток Грига». В конце концов, «симфония эта не может быть отнесена к числу выдающихся сочинений г. Чайковского». «Гражданин» отдал предпочтение второй части, расхвалив, впрочем, и остальные, за то что композитор «как истый гений, отбросил в них свою прежнюю замысловатость и стал искать свою цель в простоте и изяществе». «Новостям» понравилось лучше всего скерцо, но многое и в остальном. «Новое время» нашло, что «новая симфония несомненно написана под влиянием путешествия по чужим странам, в ней много остроумия, находчивости в употреблении оркестровых красок, фации (в особенности – в средних частях), изящества, но по вдохновению она уступает другим симфониям Чайковского». «Петербургская газета» – что «уступая по вдохновению другим симфониям», новая все-таки слушается с большим интересом. Особенно грациозными газета находит первую и третью часть.

С безусловной восторженностью к самой вещи отнеслись только «Биржевые ведомости», но не одобрили исполнение Петра Ильича: «будь новая симфония исполнена вчера под управлением г. Ауэра или г. Направника, она имела бы больший успех, чем тот, который выпал на ее долю».

На другой день утром я, выйдя к утреннему чаю, застал Петра Ильича уже давно вставшим, с партитурой 6-й симфонии перед ним. Он должен был по условию с П. Юргенсоном отправить ее в тот же день в Москву и не знал, какое заглавие ей дать. Оставить просто с номером он не хотел, назвать «Программной», как думал первоначально, тоже. «Какая же Программная, когда программы дать я не хочу»! – Я предложил назвать ее «трагической». Ему это не понравилось. Я ушел из комнаты, оставив еще Петра Ильича в нерешительности. Затем мне вдруг пришло в голову название «патетическая». Я вернулся и, помню, как будто это было вчера, стоя в дверях, сказал это слово: «Отлично, Модя, браво,