Неизвестные солдаты - [406]

— Другой боец подобрался и гранату швырнул.

— Вот и поднимите на щит бойца, его заслуга бесспорна.

— Он жив, — сказал полковник.

— Тем более: и для него важно, и другим пример. Ну, в общем-то дело ваше, сами разберетесь в своем хозяйстве. Я, Иван Иванович, думаю так: если бойцы пытаются закрыть грудью амбразуры, то это свидетельствует прежде всего о том, что командир плохо организовал бой или у него мало средств для подавления огневых точек. Раньше, в сорок втором году, так и было, согласен. А теперь средств хватает… Вы сами-то как смотрите на такие подвиги?

— Как смотрю? — пожал плечами полковник. — Смысла не вижу. Все равно, если ладонью ствол винтовки прикрыть. Одной очередью пулемет отбросит труп, а не отбросит, так разрежет пулями. Понапрасну человек погибнет, а мог бы попытаться тот же самый дзот с тыла взять… Но тут ведь вот какая история, — вздохнул полковник. — Мнение утвердилось: если бросился на амбразуру, значит, слава тебе. В газетах так пишут и на семинарах об этом толкуют…

— Правильно, — кивнул Порошин. — Я с вами согласен почти во всем. С практической точки зрения кидаться на амбразуру бессмысленно. Однако в этом деле есть еще моральная сторона. Рота лежит под огнем. Осталось сто метров, но их не пройти. И вот один храбрец бросается на амбразуру: «Товарищи, за мной!» Его порыв поднимает других. Это конкретный случай. А если брать шире, то такие факты служат примером для воспитания.

— Значит, вы сторонник?

— Отнюдь, — не согласился Порошин. — Героизм каждого отдельного бойца заслуживает высокой оценки. Но распространять такой опыт, на мой взгляд, не следует. Подвиг ради подвига нам не нужен. Нам надо победить врага и, по возможности, меньшей кровью.

* * *

Офицеры германского Генерального штаба говорили о своем новом начальнике, что он повернулся лицом к востоку, а спиной к западу. И это так — другого выбора у Гудериана не было. Американо-английские войска закрепились на обширном плацдарме в Нормандии, развивали наступление на территории Франции. Но там, по крайней мере, немцы имели сплошной фронт и отходили организованно. А на востоке зияли огромные бреши, разрозненные немецкие войска отступали, почти не сдерживая противника.

Если в ближайшие полтора-два месяца не удастся остановить русских, то зимой они дойдут до Берлина. А этого допустить невозможно. Раз уж Германии суждено быть побежденной, то пусть лавровый венок наденут на себя американцы и англичане. С ними можно будет договориться, как договорились четверть века назад после поражения кайзеровской армии. Американцы не видели войны на своей территории, они не озлоблены, они могут прощать. А русские не простят!

Главную цель своей новой работы Гудериан видел в том, чтобы остановить советские войска или, в крайнем случае, хотя бы затормозить их движение, создав сплошной фронт по реке Висле. Он выискивал резервы в оккупированных странах, снимал войска с других участков за счет сокращения оборонительной полосы: навстречу русским были брошены тыловые эсэсовские дивизии и учебные роты, охранные полки и команды выздоравливающих. В общей сложности тридцать три дивизии и десять бригад были выдвинуты к новому рубежу.

На западе американо-английские войска продвигались без особых трудностей, быстро растекаясь по территории Франции. Зато русские встретили в Польше сильное сопротивление новых дивизий, и их наступление начало затухать.

* * *

Варшава горела. Вот уже неделя, как Бесстужев пробился наконец к берегу Вислы, а пожары за рекой не прекращались, над городом висела черная дымовая хмарь, по ночам виднелись сквозь дым и тьму багровые языки пламени.

Красавец город горел с августа, с того самого дня, когда польская столица восстала. Поднялись десятки тысяч варшавян, объединенных в боевые группы. Они заняли вокзалы и основные магистрали, но им не удалось сделать главное — захватить мосты через Вислу.

Немцы послали на подавление восстания крупные силы эсэсовцев. Улицы города были завалены трупами. А советские дивизии и полки Войска Польского не могли оказать помощь. Они были ослаблены долгим наступлением, коммуникации их растянулись. Фашисты бросили навстречу им свежие части, отборные соединения «Герман Геринг» и «Викинг», штрафные офицерские батальоны.

За месяц наступления советские войска прошли пятьсот километров. И столько же времени потребовалось им, чтобы в ожесточенных боях преодолеть еще сорок, которые отделяли от Вислы. Лишь 14 сентября удалось освободить Прагу — правобережный пригород Варшавы. Мосты через реку были взорваны. За рекой — сильная, заранее подготовленная оборона гитлеровцев. Переправиться не удалось.

С утра и до вечера над городом, над дымной хмарью патрулировали советские самолеты, разгоняя «фокке-вульфы» и «мессершмиты». Взрывы и треск стрельбы особенно громко доносились через Вислу, когда ветер дул с запада. На улицах Праги делалось сумрачно от дыма, закрывавшего солнце.

На восточном берегу в эти теплые сентябрьские дни стояла тишина. Пестрели яркой листвой нарядные березовые перелески, проплывали в прозрачном небе стаи улетающих птиц. Только по ночам оживали дороги: двигались к реке колонны войск и машин, прибывали новые советские и польские дивизии. В лесах и рощах земля повсюду была изрыта, строились убежища для танков и автомашин, склады, землянки для пехоты. Сюда подтягивались тылы, подвозились запасы — готовилось новое наступление.