Неизвестные приключения Шерлока Холмса - [18]

Жили мы в то время в районе Паддингтона, а потому долго добираться до Бейкер-стрит мне не пришлось. Холмс, как я и предполагал, полулежал на диване в пурпурно-красном халате; нога с забинтованной лодыжкой покоилась на горе подушек. По левую руку от него стоял на маленьком столике микроскоп. По правую руку беспорядочно валялся на диване ворох газет.

Несмотря на усталое и скучающее выражение его лица, я сразу же понял, что неприятность с ногой ничуть не умерила пылкости его нрава. В телеграмме от миссис Хадсон упоминалось лишь о падении с нескольких ступенек, а потому я потребовал от него более подробных объяснений, чтобы лучше представить себе картину случившегося.

— Я так гордился собой, Уотсон, — с горечью произнес он. — Витал в облаках, вот и оступился. Дурак, вот и все!

— Ну, повод для гордости у вас все же был. Забияка — сложный противник.

— Напротив. По-моему, его сильно переоценили, к тому же он был под мухой. Однако, Уотсон, вы, кажется, несколько озабочены и своим здоровьем.

— Господи, Холмс! Да, верно, я опасаюсь простуды. Но пока ни малейших признаков ее нет. Удивительно, как это вы догадались?

— Удивительно? Но это же элементарно, Уотсон! Вы измеряли свой пульс. Под указательным пальцем правой руки виден еле заметный след нитрата серебра, пятнышко этого вещества есть на левом запястье. И чем это, черт возьми, вы теперь занимаетесь?

Невзирая на возражения Холмса, я осмотрел и заново перевязал его распухшую лодыжку.

— А знаете, мой дорогой друг, — весело заметил я, твердо вознамерившись поднять настроение своему пациенту, — в известном смысле мне даже доставляет удовольствие видеть вас временно обездвиженным. — Холмс странно взглянул на меня, но промолчал. — Да, — продолжил я подшучивать над ним, — мы должны умерить свой пыл; недели на две, а то и больше вы прикованы к этому уютному дивану. Но не поймите меня превратно. Прошлым летом я имел честь и удовольствие познакомиться с вашим братом Майкрофтом. И вы уверяли, будто он превосходит вас в наблюдательности и дедукции.

— Так и есть. Если бы искусство расследования ограничивалось чисто логическими рассуждениями, которые можно вести не вставая с кресла, мой брат, несомненно, стал бы величайшим сыщиком всех времен и народов.

— Позволю себе усомниться в этом. А теперь слушайте! Если уж вы прикованы к дивану, почему бы вам не продемонстрировать свое превосходство в расследовании какого-нибудь дела?

— Дела? Но у меня нет никакого дела!

— Не падайте духом. Оно непременно появится.

— Колонка происшествий в «Таймс», — он кивком указал на груду газет, — совершенно бесцветная. Не утешают даже подвижки в исследованиях каких-то новых болезнетворных бактерий. И вот еще что, Уотсон. Если бы передо мной встал выбор: ваши утешения или ее величество Работа, я предпочел бы последнее.

Холмс тут же умолк. Явилась миссис Хадсон и подала ему доставленное посыльным письмо. Я не предполагал, что мои предсказания сбудутся так скоро, однако не без удовлетворения отметил, что на бумаге красовался герб и что стоит такая бумага как минимум полкроны за пачку. Однако меня ждало разочарование. Холмс пробежал письмо глазами и презрительно фыркнул.

— Ваши утешения не помогли! — сказал он и быстро нацарапал на клочке бумаги ответ, попросив миссис Хадсон передать его посыльному. — Какая-то совершенно безграмотная записка от сэра Джервейза Дарлингтона: он просит аудиенции на завтра, в одиннадцать утра. И ответа будет ждать в клубе «Геркулес».

— Дарлингтон! — воскликнул я. — Как будто вы упоминали это имя прежде?

— Верно, но только тогда речь шла о Дарлингтоне, торговце предметами искусства, в связи с делом о подмене фальшивого рисунка Леонардо на настоящий, что вызвало такой скандал в галереях Гросвенор. Сэр Джервейз — это совсем другой, более экзальтированный Дарлингтон, хотя и в разных скандалах замешан не меньше.

— Кто же он?

— Сэр Джервейз Дарлингтон — наглый и самоуверенный тип, обманом присвоивший себе титул баронета и питающий пристрастие к кулачным боям и распутным дамочкам. Дутая фигура, впрочем, таких типов было полно еще во времена наших дедов. — Холмс умолк, и лицо его приняло задумчивое выражение. — А в данный момент ему не помешало бы соблюдать осторожность.

— Вы меня заинтриговали. Почему?

— Сам я скачками не увлекаюсь. Но помню, что на дерби в прошлом году сэр Джервейз выиграл целое состояние. Ходили упорные слухи, будто это удалось ему с помощью подкупа и получения секретной информации. Будьте добры, Уотсон, уберите куда-нибудь этот микроскоп.

Я повиновался. И на маленьком столике подле дивана остался лишь листок дорогой бумаги с гербом. Из кармана халата Холмс извлек старинную золотую табакерку с вмонтированным в крышку огромным аметистом, подарок короля Богемии.

— И теперь за каждым шагом сэра Джервейза Дарлингтона пристально следят, — добавил он. — Если он попытается связаться с каким-нибудь подозрительным человеком, на ипподром его больше не пустят. А возможно, дело вообще кончится тюрьмой. Никак не могу припомнить кличку лошади, на которую он тогда ставил…

— Бенгальская Леди лорда Хоува! — воскликнул я. — Происходит от Индийского Раджи и Графини. Финишировала, обойдя остальных на три головы. Хотя, конечно, — скромно добавил я, — в скачках я разбираюсь немногим лучше вас.