Неизвестная война - [165]

В 1944 году Модель второй раз получил задание спасти то, что еще можно было спасти в этих двух армиях, и восстановить линию фронта. Однако ситуация была совершенно иной. Фельдмаршал[255] оказался перед лицом великого хаоса, появившегося после 20 июля, особенно в моральной сфере.

Солдаты понимали, что их предали.

Я еще раз подчеркну, что единственным выходом было бороться.

Убийство Гитлера и ликвидация национал-социалистского режима ничего не изменили бы, так как неприятель давно уже решил судьбу Германии. Размышления некоторых историков о приказах Гитлера, заставлявших «сражаться до конца», которые оцениваются сегодня как «преступные и абсурдные», бессмысленны. Любой осознающий ответственность перед историей немецкий государственный муж, оказавшийся перед волей неприятеля навязать «безоговорочную капитуляцию», издавал бы такие же приказы. «Историки», критикующие сопротивление немецкого народа, оказавшегося перед угрозой полного уничтожения Советским Союзом в случае достижения им Рейна, доказывают, что они до конца не обдумали то, о чем говорят.

В ставке мне стало известно, что части 4-й армии, оказавшейся в окружении под Минском, удалось вырваться из котла. Мы получили сообщение по радио от одного из наших агентов, оставшегося в тылу вражеских позиций. «В лесах на северо-западе от Минска немецкие части не капитулировали». Эту информацию подтвердили многочисленные беглецы из минского котла. От небольшого подразделения, сумевшего пробиться через Вильнюс, нам также стали известны некоторые подробности: «Насчитывающая примерно 2000 человек боевая группа под командованием, вероятно, полковника Гейнриха Шерхорна скрылась в лесу и полна решимости пробиться к нашим позициям».

— Скорцени, — сказал мне генерал Йодль, — к сожалению, нам неизвестно, где находится подполковник Шерхорн и его группа. По вашему мнению, можно ли их обнаружить и оказать им помощь?

— Господин генерал, — ответил я, — смею вас заверить, мы сделаем все, что в наших силах.

Чтобы хорошо осознать масштабы катастрофы, достаточно сказать, что из сорока семи генералов 4-й и 9-й армий, а также 3-й танковой армии семь погибли в боях (в том числе командир VI армейского корпуса генерал Пфайффер), двое покончили жизнь самоубийством, один пропал без вести, а двадцать один попал в плен. Но Шерхорн не сдался. Командиры такого покроя, сумевшие в чрезмерном хаосе сплотить вокруг себя 2000 человек, полных решимости дорого продать свою жизнь, заслуживают большего, чем только словесное поощрение их мужества.

В то же самое время я имел случай побеседовать с генералом, сумевшим после семидесятикилометрового марша добраться до наших позиций в Восточной Пруссии. Он привел остатки своей дивизии — семьдесят человек.

Он сказал мне, что его дивизия была окружена вместе с двумя другими на юго-западе от Смоленска. Генерал сразу заявил, что «по его мнению, необходимо тотчас же капитулировать перед Советским Союзом». Два других генерала в течение дня пытались переубедить его. Результат? Попытка вырваться из котла была предпринята слишком поздно и осуществлялась без необходимой для удачи силы и уверенности в успехе. Из гигантской ловушки удалось вырваться только небольшим группам. Несомненно, что Шерхорн и его люди также оказались жертвами нерешительности своих начальников.

Сколько шансов было у нас для обнаружения этих героев, сражавшихся почти два месяца в минских лесах? Не больше пятнадцати или двадцати из ста. Но необходимо было попытать счастья, и я сразу же приступил к работе. Операция получила условное наименование «Вольный стрелок». Во Фридентале все вложили в подготовку этого задания столько же энергии и энтузиазма, сколько можно найти в увертюре известной оперы Карла-Марии фон Вебера.

Проведение операции поручили недавно образованному батальону «Охотничье подразделение Восток I».[256] Было образовано четыре группы по пять человек: два немецких стрелка-добровольца и трое русских, убежденных антисталинистов. Восемь немецких добровольцев говорили по-русски.

Они были одеты в советскую форму, имели русские продовольственные пайки, оружие, боеприпасы, а также документы. Им полностью побрили головы и снабдили русской «махоркой». У каждой группы имелась радиостанция.

Первую группу под командованием П., обершарфюрера войск СС, сбросили на парашютах в конце августа 1944 года с «Хе-111», принадлежавшего к «Бомбардировочной авиационной эскадре 200». Пролетев 500 километров в тыл неприятельских позиций, она совершила посадку восточнее Минска, под Борисовом. В ее задачу входило совершить марш на запад в поисках Шерхорна.

Уже в ночь приземления мы наладили первую радиосвязь с П., доложившим: «Посадка трудная… Мы собираемся… По нам стреляют из автоматов…» — и далее наступила тишина. Только через шесть или восемь недель, во время подготовки в Будапеште операции «Фауст-патрон», мне стало известно, что П. смог добраться до группы Шерхорна, но его радиостанцию уничтожили в первый день.

Вторую группу мы сбросили в этом же районе в начале сентября. Ею командовал оберюнкер (прапорщик) войск СС Линдер, получивший то же задание, как и группа № 1 — маршировать на запад. На наши позывные он ответил на четвертую ночь и после обмена паролями доложил: «Посадка прошла хорошо. Группа Шерхорна найдена». Легко можно представить нашу радость, дополненную на следующий день личной благодарностью подполковника Шерхорна, переданной нам по радио. Следующие группы, третью и четвертую, мы сбросили в районе Дзержинска и Вилейки. Они должны были совершить концентрический марш в направлении Минска.