Неизвестная сигнатура - [8]

«Прекрасный повод остаться остзейцем навсегда», — зло сказал я себе, наблюдая, как тают запасы энергии.

Всё потому, что противник «на шести» — в таких раскладах как сейчас — это малые шансы выжить. А точнее, никаких шансов вообще. Упал ли он мне на хвост с орбиты, или поднялся вверх, после штурмовки дворца Фридрихсхалле — всё это было уже для меня неважно. Не представлял себя никогда, модифицированного себя где-то в плену, до крайней степени. Не представлял себя никогда где-то в пространствах Альянса Претерис, в касте Исиды или Диониса, в вечном наркотическом или сексуальном трипе. Человек для меня кончался там, где Сапиенс превращался во что-то другое, виртуально-медитативное. Или извращённое до агрессивной боли, приносящей кайф, как это принято у касты Серапеуса.

Wann ich als Kind war, meine Mutti gesagt hat, sei braver Junge, sei braver Soldat…[27] — прозвучала в голове кричалка, которую я придумал когда-то, ещё в летном училище в Марселе. Хорошо было. Раннее утро, и пробежать тебе 10 километров — как песню спеть. Странно, но сейчас, несмотря на безнадёжность ситуации, настроение моё было на подъёме, как когда-то, когда я был совсем зелёным курсантом.

— Будь честен, Франц, — сказал я себе. Ты устал от борьбы, и отсутствия логики в этой борьбе, хоть и не говорил никому об этом. Все шесть дней ты думал о том, как умереть быстро и красиво. Но главное быстро. Ты же давно к этому готов…Поэтому, пока в голову не стали приходить дурные мысли о том, как хочется жить, я переключил накопители энергии на скорость и щит и врезался в преследуемое «мачете».

Мне не повезло. Точнее повезло частично. Вражеская машина, которую я таранил, разлетелась в клочья, моя тоже. Пилот атакованной машины, вероятно, погиб во время столкновения. Только я наблюдал это все уже со стороны, высоко взлетев в спасательной капсуле над оранжево-чёрным облаком взрыва. Сначала мне показалось, что я мёртв и наблюдаю всё это из другого измерения.

Потом всё понял: Воин Михаил..! Я же не отключил спасательный модуль «гепарда», взлетая из ангара во Фридрихсхалле… Спасательную капсулу отстрелило. И в этот момент, вдруг, внезапное желание жить вернулось ко мне. Я включил ускорители, рассчитывая внезапным рывком оторваться от второго Мачете, всё ещё висевшего у меня «на шести часах». Однако, мой враг решил меня добить. Теперь, его машина резко сокращала дистанцию, а я уходил к земле от моря, над которым шёл бой.

Я бежал, как выдра бежит от остзейской касатки, которая гонит её под свою стаю. Я хотел, чтобы скалистые берега моря, с их сложным рельефом, уходившие к югу от города, прикрыли меня. Конечно, был риск разбиться о скалы, но я надеялся, как говаривал мой друг ван Фростен, на свои «превосходные боевые качества». Противник почти догнал меня, чтобы одним залпом превратить в тень, и тут ко мне пришло решение — резко посадить капсулу, чтобы выиграть хотя бы несколько минут для того, чтобы попытаться скрыться где-то среди скал. Я петлял в каменных лабиринтах, выбирая место для посадки, и чудом был ещё жив.

Наши машины шли над самой землёй, когда мой преследователь, вдруг, случайно, задел правым оружейным трансформером, за что, я не понял. Рухнула целая небольшая скала. Половину его машины внезапно вырвало, а остаток, взрываясь, расцвёл рыжим цветком. Я увидел, как теперь уже его спасательная капсула свечой полетела вверх. Передо мной завис и отстал, падая, фрагмент обшивки «мачете» с номером «сто одиннадцать».

Я резко затормозил, перекачивая всё, что можно, из хилогонакопителя щита капсулы на подушку посадки, но её не хватило надолго. Было слышно, как я торможу о поверхность. Торможу всем корпусом, тонким корпусом спасательной капсулы. Стало невыносимо жарко от разогрева, появился едва уловимый запах термопластика. Чтобы не задохнуться, не дожидаясь остановки, я отстрелил верхнюю панель и проехал остаток тормозного пути, как заправский гонщик на болидах. Наконец я остановился. Ветер… Запах моря, каменной пыли и сосен — этот коктейль чуть не порвал меня на части. От ощущения и счастья, что я всё-таки жив, на мгновение захотелось лечь и уснуть.

Осмотрелся. Место посадки оказалось не слишком удачным. Моя капсула приземлилась на каменный балкон скалы над морем. Вверх вел только один проход. Как раз туда, на моих глазах, метрах в 300 от меня, «воткнул» свою спасательную капсулу мой преследователь. Я дернул c оружейной панели стандартный «HK Gewehr 400» и залёг, оставив обрыв позади и прячась за капсулу. Понятно, что мой враг вряд ли свернёт себе шею от перегрузок. Он даже посадку свою сделал жесткой намеренно, чтоб не потерять время и не упустить меня. Сейчас он охотник, а я всего лишь дичь, особенно, если дело дойдёт до стадии боя лицом к лицу.

Homo praeteris потому и называли себя «бескрайними», что эта ветвь развития человека, давала, по сравнению с сапиенс, бескрайние возможности. Изменённый метаболизм, высокий процент неорганических соединений, возможности почти мгновенной метаморфозы и регенерации, предельно низкий болевой порог — все это сводило мои шансы, в столкновении лицом к лицу, просто к нулю. Я дал длинную очередь плазмой — на весь комплект — когда он сбрасывал входную панель, в расчёте застать его врасплох, сжечь его в капсуле и закончить бой сразу. Но расстояние было приличным — он успел выпрыгнуть и тоже спрятаться за капсулой. В плюс мне, что мой враг не успел взять стрелковое оружие — я всё-таки попал в его капсулу, и она теперь горела. Террис начал сближаться, используя, как прикрытие, крупные камни и рельеф. Я попадал в него кинетикой несколько раз, его отбрасывало и переворачивало, но он упорно продолжал сближение, на ходу регенерируя повреждения.