Неизвестная рукопись Доктора Уотсона - [29]

Расшитая бисером портьера раздвинулась, и в проеме двери показалась толстая мадам с точечками глаз, напоминавших изюминки.

— Что привело вас в такую ночь, мистер Холмс?

— Уверен, что вы знаете, Леона.

Ее лицо помрачнело.

— Как, по-вашему, почему мои девушки не на улице? Я не хочу потерять ни одну из них!

Сильно накрашенная толстушка заговорила сердито:

— А я чуть не заполучила одного господина, ей-богу, живет в Пакэне. Идет он вверх по лестнице, белый галстук, накидка… Увидел меня и остановился. А тут проклятый бобби[4] высунул свою физию из тумана и говорит: «А ну-ка, марш в свою комнату! В такую ночь нечего здесь делать».

Девица злобно плюнула на пол.

Голос Холмса звучал совершенно спокойно, когда он спросил:

— Джентльмен убежал, надо полагать?

— Наверх, в свою комнату, куда же еще? Но меня с собой не взял.

— И что ж, он там живет? Странное место для джентльмена, как думаешь? — Девица вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Живет, где хочет, прах его побери!

Холмс уже двигался к двери. Проходя мимо меня, он прошептал:

— Пошли, Уотсон! Скорее!

Снова мы ринулись в туман. Холмс схватил меня за руку и потащил, не раздумывая, вперед.

— Он у нас в руках, Уотсон! Я уверен. Мы выходим на след дьявола. Он может многое, но не стать же невидимкой!

В каждом слове Холмса, тащившего меня за собой, звучало торжество. Несколько минут спустя мы, спотыкаясь, поднимались по узкой лестнице вдоль деревянной стены.

Напряжение сказалось даже на невероятной выносливости Холмса. Он запыхался и с трудом выговаривал слова:

— Пакэн — это жалкие меблирашки, Уотсон. В Уайтчэпеле их полно. К счастью, я их знаю.

Я посмотрел наверх и увидел, что мы приближаемся к приоткрытой двери. Мы достигли площадки лестницы, и Холмс ворвался внутрь. Я последовал за ним.

— Проклятье! — вскричал Холмс. — Кто-то побывал здесь до нас!

Ни разу за все время нашей дружбы я не видел Холмса в таком состоянии — это было олицетворение отчаяния. Он неподвижно стоял посреди маленькой, убого обставленной комнаты, держа в руках револьвер, его серые глаза сверкали.

— Если здесь было логово Потрошителя, — воскликнул я, — то он бежал.

— И навсегда, сомнений нет!

— Быть может, Лестрейд тоже напал на его след?

— Держу пари, что нет. Лестрейд сейчас пробирается по каким-нибудь закоулкам.

В комнате царил полный беспорядок — видно, Потрошитель уходил в спешке.

— Нет смысла оставаться здесь, — сказал Холмс, — наш противник слишком умен, чтобы оставлять улики.

В этот момент, может быть, потому, что я подсознательно стремился переключиться на другую тему, я вспомнил о послании для Холмса.

— Между прочим, Холмс, посыльный принес сегодня днем на Бейкер-стрит письмо от вашего брата Майкрофта. Из-за всех этих волнений я забыл о нем.

Я протянул ему конверт, и он вскрыл его.

Если я ждал благодарности, то напрасно. Прочитав записку, Холмс холодно посмотрел на меня.

— Хотите послушать, что пишет Майкрофт?

— Разумеется.

— Записка гласит: «Дорогой Шерлок! В мои руки попала информация — каким образом, объясню позднее, — которая должна тебе помочь. Человек по имени Макс Клейн является владельцем притона в Уайтчэпеле «Ангел и корона». Клейн приобрел его совсем недавно — примерно четыре месяца назад. Твой брат Майкрофт».

— Да, да, Холмс, — выпалил я, — я знал об этом. Я получил эти сведения от девушки, с которой разговорился, когда сидел в «Ангеле и короне». Опасный тип этот Клейн. У меня сложилось впечатление, что он держит в страхе всю округу.

Холмс взорвался и вскинул вверх руки, сжатые в кулаки.

— Господь всемогущий, я ж бреду по колени в идиотах!

Я смог лишь проговорить слабым голосом:

— Холмс, я не понимаю…

— В таком случае вы безнадежны, Уотсон. Сперва вы получаете именно ту информацию, которая позволила бы мне распутать это дело, и блаженно держите ее при себе. Потом вы забываете отдать мне записку, содержащую тот же важнейший факт. Уотсон, Уотсон, на чьей вы стороне?

Если я раньше пришел в замешательство, то теперь я был в полной растерянности. Ни спорить, ни даже возражать я не мог.

Но Холмс не любил долгих дискуссий.

— В «Ангел и корону», Уотсон! — крикнул он, бросаясь к двери. — Нет, сперва в морг! Мы продемонстрируем дьяволу образчик его злодеяний.

ВЕСТОЧКА ИЗ ПРОШЛОГО

В дверь позвонили.

Эллери отложил рукопись. «Вероятно опять этот гуляка. Стоит ли открывать?» — подумал он.

Но это был не Грант Эймс, а посыльный, который принес неподписанную телеграмму. «КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ВЫКЛЮЧИЛ ТЕЛЕФОН ВОПР ВКЛЮЧИ А ТО Я РЕХНУСЬ ВОСКЛ».

Оживший телефон зазвонил. Эллери выключил бритву и снял трубку. Не иначе, дорогой папочка.

Но это был вовсе не отец. Он услышал старческий дребезжащий женский голос.

— Мистер Куин?

— Да.

— Я ждала, что вы мне позвоните.

— Должен извиниться, — сказал Эллери, — я собирался позвонить вам, но рукопись доктора Уотсона попала ко мне в самое неудачное время. Я по уши погряз в собственной повести.

— Очень жаль.

— Это мне жаль, поверьте.

— Значит, у вас не было времени прочитать?

— Напротив, это был соблазн, против которого я не смог устоять, хотя сроки меня и поджимают. Правда, мне пришлось читать урывками. Остались еще две главы.