Неизвестная Канада - [4]

Я неохотно выдал все свои парадоксальные мысли, шокируя серого каждым новым постулатом.

– Федеральное правительство нужно упразднить, – заявил я, выплевывая косточку от маслины. – Вы знаете, я очень люблю маслины... И совершенно не люблю всякого рода правительства. Это странно, не правда ли?

– Так вы не только террорист, но и сепаратист?

От такого вывода я поперхнулся прохладительным напитком. Над нами вновь нависла вязкая туча непонимания.

– Ну, дело в том, что граф Петр Кропоткин, отец анархизма, заявлял...

– Так вы еще и анархист? – в ужасе залопотала откуда ни возьмись подсевшая к нам жена серого гражданина.

Почувствовав, что на меня завтра же донесут властям, я отставил тарелку и занудил свой обычный бредовый монолог, начав от печки, то есть от глобального потепления. Логика моих бредней заключалась в том, что бороться с глобальным изменением климата – это утопия, что, например, и на Марсе идет потепление, и это свидетельствует о том, что причины этих явлений лежат вне нашей досягаемости. Я говорил, что со временем нужно разукрупнять крупные города, что жить, учиться и работать должен позволить людям Интернет дистанционно, что не всем в обществе нужно работать, потому что автоматизация и компьютеризация приводят к тому, что дешевле основной массе людей платить пособия, чем пытаться создавать для них дорогостоящие и бесполезные для общества рабочие места...

– А что же будут делать бездельники? – не унимался серый.

– Их нужно воспитывать и занимать всякими искусствами...

– Утопия! От того, что мы имеем в настоящее время, к такому никогда нельзя прийти...

– Не спорю... Ну, нужно хотя бы выбрать направление...

Я еще много о чем говорил. Серый человек с супругой теперь слушали не перебивая. Их дыхание было по-прежнему неровным, но мне показалось, что теперь они не считают, что я опасный элемент, и, возможно, не пойдут доносить на меня властям, разве что потолкуют на мой счет с местным психиатром...

Поняв, какой эффект имеют мои проповеди, я снова заговорил о неврозе и своей неуравновешенности и попытался мягко смотать удочки затянувшегося разговора.

Обстановку помог разрядить к тому времени уже в доску пьяный братец помолвленного. Он дважды бросался в полном обмундировнаии в бассейн, делая внушительные пируэты, от чего несколько деток, ставших невольными свидетелями этой сцены, получили долгоиграющую душевную травму, и их матушки лет через десять будут удивляться – и отчего повзрослевшие детки страдают водобоязнью?

Свое выступление пловец завершил третьим погружением в бассейн, на этот раз совершенном с целью извлечь со дна пластиковую черепаху. Но поскльку пьяный дядя нырнул с зажженной сигаретой, младенец, для которого, по всей видимости, и предназначался улов, очень разволновался, и когда чародей вынырнул (опять же с сигаретой в зубах) и предложил малышу трофейную черепаху, карапуз строго стукнул его по руке и убежал к маме, а черепаха осталась никчемно обсыхать у кромки вдрызг прохлорированной воды.

Потом братец, издавая запах хлорки, пошел извиняться перед помолвленным за пьяное представление, но тот, хоть и злился, как водится, процедил сквозь зубы, что все, мол, в порядке, братишка...

Будущая жинка нашего помолвленного оказалась бабой упорной и внушительной. Никому не удавалось закабалить вольное канадское сердце холостяка, но простой девушке с ранчо это, как ни странно, удалось...

– Слушай, – интимным шепотом заговорил я с этим кандидатом на скоропостижное брачевание. – Где ты нашел это сокровище?

Далее последовала стандартная история любви, которую я сразу позабыл и посему не могу привести здесь, на бумаге. Это было что-то вроде: она меня задела веслом, а я ее случайно огрел лыжной палкой... Это довольно распространенный способ знакомства у местного населения. История заканчивалась тем, что помолвленные скоро купят собственное ранчо и будут выращивать коров.

– Но ведь ты ненавидишь животных? – возразил я.

– Нет, я теперь нормально к ним отношусь... Ведь ранчо будет обширным, и они будут пастись где-то далеко...

– Мечты, мечты... Где ваша кислость... – вздохнул я. Пропадал парень, вольная душа... Теперь остаток жизни он будет подбирать навоз за коровами и ходить на цыпочках перед своей женой-ковбойкой.

Настало время прощаться, и я, следуя вычитанным принципам хорошего поведения, чинно подошел к группе стариков, чтобы отблагодарить за прекрасный вечер. Честно говоря, мне хотелось попрощаться только с бабушкой брачующегося, но я забыл, кто из них его бабушка, и стал прощаться со всеми. Меня обдали угрюмыми взглядами. Тогда я обратился к обвивающемуся вокруг заборчика братцу помолвленного:

– Ну, ты уже просох?

Вопрос прозвучал двояко... Имелось в виду простое физическое обсыхание после многократного погружения в бассейн. Но мой вопрос можно было истолковать и как язвительность в отношении его пьянства. От этого все смутились, а я, довольный, что соблюл приличия, отправился попрощаться с молодежью. Взгляд, которым меня проводила молодежь, заставил подумать о том, что, с одной стороны, яблоко от яблони недалеко падает, а с другой – что, пожалуй, неприветливость усиливается у местного населения от поколения к поколению...