Неизвестная блокада - [40]

С Коммунистическим приветом Уважающий Вас М.С. Хозин

3.6.42

М. Вишера¹⁴

Конфликт М.С. Хозина с А.И. Запорожцем завершился тем, что находившийся в должности командующего М.С. Хозин в июне 1942 г. был назначен командующим 33-й армией, в то время как Запорожец остался на прежней должности.

На протяжении всей войны Жданов демонстрировал качества представителя высшей партийной элиты, расходуя оставшиеся у него силы на то, что он умел делать лучше всего — занимался «общеполитическими вопросами», не вникая в суть конкретных неотложных задач. Если пассивность Жданова в первые дни войны можно было объяснить молчанием Сталина, то впоследствии (как уже отмечалось ранее), она вызывала законное недовольство Кремля.

Будучи искушенным аппаратчиком, Жданов обладал повышенным чувством опасности и в наиболее тяжелые военные месяцы 1941—1942 гг. достаточно умело маневрировал, создавал себе алиби, объясняя военные неудачи ошибками других лиц. Отвечать на прямые вопросы Сталина о причинах столь бездарного использования имевшихся в Ленинграде сил и средств на подступах к городу ему было крайне тяжело. Однако, зная характер Сталина, никогда не забывавшего ошибок других, Жданов считал необходимым подстраховывать себя на случай выяснения причин военных неудач на ленинградском направлении и обстоятельств блокады города, а также поведения руководителей его обороны впоследствии, чему, кстати говоря, практически не уделяли внимания другие члены Военного Совета. Весьма показательным в этом отношении является интерпретация Ждановым в 1943 г. ситуации, сложившейся на Ленинградском направлении в июне—июле 1941 г., изложенная им в ответ на обращение Прокурора СССР В.М. Бочкова в связи с делом генерал-лейтенанта К.П. Пядышева, который в начале войны командовал Лужской оперативной группой.

Жданов попытался возложить вину за неудачи на Ленинградском направлении на Пядышева и, таким образом, переквалифицировать само дело, перенеся акцент с вменявшихся в 1941 г. тому в вину контрреволюционных высказываний на ошибки в организации обороны города. В письме Прокурору СССР В.М. Бочкову. Жданов писал:

«Я не мог припомнить всех обстоятельств дела Пядышева и, в частности, всех событий, предшествующих его отстранению от должности Командующего Лужской опергруппой и аресту в июле 1941 года, поскольку в Ленинграде не сохранилось по эвакуации военных и чекистских архивов, относящихся к тому периоду. Однако, я твердо помню, что в мотивах отстранения от должности и ареста Пядышева его контрреволюционные высказывания играли не основную и даже не существенную роль, хотя, как видно из документов, Пядышеву инкриминированы судом именно эти высказывания.

Основными мотивами репрессии по отношению к Пядышеву была его крайне неблаговидная роль в организации защиты Ленинграда (курсив наш — Н.Л.) Пядышев, как один из крупнейших работников ЛВО и фронта, имел от Командования за месяц войны от 22 июня до 22 июля 1941 года два задания:

1) разработка плана обороны собственно Ленинграда и

2) руководство обороной на основном угрожающем Ленинграду направлении — Лужском.

Должен сказать, что Пядышев командовал без всякой души, исключительно нехотя, безразлично, оставляя в самые ответственные моменты боя на долгий период войска без всякого руководства. В итоге, несмотря на то, что Пядышев получил из Ленинграда отборные войска — ВУЗы и танковые части¹⁵ — противнику удалось создать на северном берегу р. Луга плацдарм для последующего наступления.

Думаю, что Пядышевым руководило тогда неверие в наши силы и чрезмерная вера в непобедимость немецкой армии.

Что же касается плана обороны г. Ленинграда, то таковой план был Пядышевым после его разработки утерян и судьба его неизвестна и поныне, однако по тому и по нынешнему времени одна утеря такого плана есть тягчайшее преступление. Это обстоятельство также не могло не повлиять на отстранение и арест Пядышева, тем более, что Пядышев ухитрился на пост начальника своего штаба в Лужской опергруппе подобрать командира из немцев, что также нам казалось не совсем случайным!

Таковы обстоятельства дела, как они мне в то время представлялись. Время было очень горячее и мы считали Пядышева опасным человеком. Не исключаю, а считаю вполне возможным, что теперь Пядышев стал не тот, что он исправился и в теперешней обстановке будет хорошо драться. Но это виднее тем, кто наблюдал его за последние два года»¹⁶.

Осенью 1941 г. Жданов также возложил всю вину за неудачу попытки прорвать блокаду на командира и комиссара дивизии, которые, получив устный приказ, высказали сомнение в возможности его выполнения и были расстреляны с санкции Сталина, полученной в ходе разговора с ним руководителей Ленфронта по каналам правительственной связи. Итак, в умении найти «козлов отпущения» Жданову отказать было никак нельзя.

О чем думал Жданов в один из наиболее критических периодов битвы за Ленинград в конце августа—начале сентября 1941 г., когда угроза взятия города была реальной? Исключал ли он возможность сдачи Ленинграда противнику? Дать однозначные и исчерпывающие ответы на эти вопросы вряд ли возможно. Жданов был слишком осторожным человеком, чтобы доверять кому-то свои мысли, особенно если речь шла о решении такого масштаба, как сдача Ленинграда. Однако пометки в его записной книжке, относящиеся к этому периоду, говорят о том, что еще