Неизвестная блокада - [39]

.

Жданову достаточно легко удалось отбить инициированную А.И. Запорожцем атаку и отстоять свое положение полноправного члена Военного Совета Ленфронта. Безусловно, даже если бы эти попытки были продолжены, он с легкостью мог бы апеллировать к Сталину с целью восстановления статус-кво. Эта история имела продолжение, правда, теперь уже в связи с конфликтом между командующим Ленфронтом М.С. Хозиным и членом Военного Совета А.И. Запорожцем. 3 июня 1942 г. М.С. Хозин направил А.А. Жданову письмо, в котором излагал свое видение причин разлада в Военном Совете фронта. Этот документ интересен и тем, что в нем командующий Ленфронтом М.С. Хозин достаточно откровенно пишет о некоторых аспектах своей личной жизни, о привычках и слабостях, а также об отношениях с членами Военного Совета, которые в условиях тяжелейшего положения под Ленинградом не позволяли командованию сконцентрироваться на решении военных задач. Иными словами, голова командующего, да и, вероятно, остальных членов Военного Совета была занята не тем, на что вправе были надеяться жители блокадного города.

Нелишне также напомнить, что генерал-лейтенант М.С. Хозин был протеже Г.К. Жукова, который взял его и генерал-майора И.И. Федюнинского с собой в Ленинград в самый тяжелый момент обороны города в сентябре 1941 г. М.С. Хозин сначала стал начальником штаба фронта, а с конца октября 1941 г. командующим фронтом, сменив на этом посту И.И. Федюнинского. Именно на нем, М.С. Хозине, лежала тяжелейшая задача прорыва блокады Ленинграда, с которой, как известно, он не справился. Итак, вот это письмо, текст которого дан без изменений:

Дорогой Андрей Александрович!

Шлю привет и наилучшие пожелания. Получил Ваше письмо личное и письмо с надиром за неправильно занятую позицию в отношении Ленинградской группы, в адрес нас четверых. Все это правильно и получилось это потому что я как говорят не дотопал до существа предложенного проекта постановления, который разрабатывался Запорожцем и Стельмах.

Теперь я хочу Вам написать следующее:

Мне известно что Запорожец звонил Вам и писал Вам а также и в Москву с предложением разобрать поведение Командующего обвинил меня в бытовом разложении. Что дома мол у меня на квартире бывают телеграфистки Травина и другая даже фамилию сам не знаю. Да раза два-три были смотрели кино в присутствии остальных людей. И в этом ничего не вижу чтобы хоть краем походило на разложение.

Как Вы знаете эти девушки в Ленинграде всегда обслуживали наши переговоры и еще другая Надя. Они хорошие работницы и конечно я к ним благосклонно относился и отношусь.

Это оказывается если по человечески относиться к маленьким работникам по Запорожцу является неэтичным. По меньшей мере это низко и подло кто так позволяет.

С чего собственно говоря началось дело? А вот с чего. Как то на одном из переговоров Травина не соблюла последовательность по чинопочитанию и передала, что у аппарата т. Хозин, Тюркин, Запорожец, Кочетков, тогда как надо было сказать т. Хозин, Запорожец, Тюркин, Кочетков. Эту «ошибку» Запорожец возвел в политику и без моего ведома отдал приказ: «чтоб я больше не видел этих девок, что они здесь по телефону политику строят». Я полагаю, что Вы поймете всю беспринципность такой постановки вопроса.

После этого начали этих девушек таскать от большого до малого комиссара. Я считаю, что это неправильно и неверно. Догадываюсь, что в этом вопросе неправильную линию занимает начальник особого отдела Мельников, который большую часть времени бывает у Запорожца и все о чем-то совещаются. Это дело тоже не случайно причиной к этому послужило то, что я как то на одном Военном Совете когда мы обсуждали оперативные вопросы, пришел Мельников и открыл двери. Я ему сказал вежливо: «т. Мельников, подождите несколько минут. Кончу заседание и тогда я Вас вызову». Очевидно ему это не понравилось и он после этого закусил удила и долгое время ко мне совсем не заходил. А по работе этот человек нисколько не лучше Куприна — если не сказать больше. Изменников родины в частях много, а кого поймают, хлопочет. В тылу много шпионов, диверсантов, а надлежащей борьбы не организовано. Второй вопрос бытового разложения, что Командующий много расходует водки. Лично я никогда и нигде не говорил, что я непьющий. Выпиваю перед обедом и ужином иногда две иногда три рюмки, ну кто-нибудь бывает тоже угостишь. Я считал и считаю это нормальным явлением и никогда в жизни не был пьян и им не буду. Все это вместе взятое ставит передо мной вопрос: В чем дело? Если я не хорош, как Командующий тогда надо судить по деловым качествам и если так, то в интересах Родины готов всегда уйти на менее ответственную работу и уступить место более способному, а в таком положении я далее оставаться не намерен. С Запорожцем работать после всех этих кляуз я не могу. Поверьте что в моих глазах он потерял всякий авторитет. Если хотите я на него после этих подлостей и интриг вокруг меня не хочу и не могу спокойно смотреть. Тем более он является организатором и вдохновителем противопоставления Ленинграду. Вот все о чем я хотел Вам написать, и получить совета и помощи. С этим письмом по Вашему усмотрению можете ознакомить А.А. Кузнецова, Штыкова.