Неизведанные пути + Шутки судьбы - [197]

— И скоро мы доберемся до Леданских гор? — поинтересовался Таль.

— Часов через восемь будем на месте, — охотно откликнулся дракон и, подумав, добавил:

— Если не случится катастрофы, конечно.

— Тогда разбудите меня часа через три, — попросил Таль, укладываясь спать.

Полет и впрямь проходил нормально...

Глава XXIX.

Полет на драконе — это приключение. Для кого-то веселое, а для кого-то страшное и неприятное. Лани, Таль и, конечно, Бол, относились к первой категории пассажиров.

Бол, свесившись со спины Драгобара, с восторгом смотрел вниз, время от времени что-то восторженно вереща, тыкал пальцем в проплывавшие под ними деревни и даже города. Таль тоже с интересом поглядывал вниз, его острый глаз различал даже в черных точках на земле людей и прочую живность. Боресвет также мог бы рассмотреть все до мелочей, его зрение ничуть не уступало Ларгету, но он предпочитал лежать на спине с закрытыми глазами. Вид у него был нездоровый, лицо стало бледным, как у умирающего. Воин часто сглатывал, на вопросы не отвечал и глаза открывать отказывался.

Рядом сидело с закрытыми глазами новоявленное чудо. А как еще можно назвать белокожего гоблина? Правда, этот оттенок был скорее, пепельно-серым, но для зеленого гоблина это все равно было изрядным прогрессом. Харкул, в отличие от гардарикца, бормотал что-то себе под нос. Бормотание проводилось на гоблинском языке, но можно было догадаться, что состоит он из особо грязных ругательств вперемешку со страшными клятвами духам и богам. Бол потом уверял, что Харкул дал обет не есть больше мяса и питаться одними только ржаными лепешками, а также не пить пива, кроме выходных и праздников. Или на халяву. Болу не поверили. Гоблину было слегка нехорошо, но с ума он, вроде, еще не сошел. Не больше, во всяком случае, чем это вообще свойственно гоблинам.

Варвар переносил полет лучше многих. Возможно, оттого, что невзирая на строжайший запрет все же крепенько приложился к заветной фляжке. Что с того, если под тобой нет твердой поверхности? В хорошем подпитии пол и стены всегда шатаются, ничего странного в этом нет. Нанок хриплым голосом распевал варварские песни на странный мотив, что, скажем прямо, не улучшало состояние здоровья Боресвета и гоблина. Щенок Тьмы, обладавший по-видимому, тонким музыкальным слухом, жалобно повизгивал и в душе давал обещание ни за что, никогда не грызть сапоги варвара, если он прямо вот сейчас замолчит.

Принц и шут, казалось, вообще не замечали, что летят на драконе. Они разложили свои секретные бумаги, тыкали в них пальцы и ожесточенно спорили.

— Если сдует ветром, догонять их придется долго, — предостерег Таль.

Орье обменялся с Лемуром озабоченными взглядами, и бумаги тут же убрали. Причем шут действовал с куда большей поспешностью, для него, очевидно, не составляло загадки, кого принц пошлет эти самые карты разыскивать.

Когда Нанок потянулся еще и за арфой, Таль внутренне содрогнулся.

— Слушай, а может, не надо? — осторожно спросил он.

— Почему? — искренне удивился варвар, искренне желавший сделать людям приятное.

— Ну... — замялся Ларгет. — У дракона может не быть музыкального слуха.

— У меня он как раз есть, — сообщил Драгобар неприязненно. — И если это тело сейчас еще и на арфе играть примется, я ему голову откушу. Будь он тут один, я бы уже популярно ему показал, что такое «пике» и «мертвая петля».

Варвар насторожился. Что такое пике он, конечно не знал, но звучало неприятно для слуха. Мертвая петля — это виселица, любой бы догадался. А вот пике это загадочное, наверное, еще пострашнее. На всякий случай он убрал арфу подальше и замолчал.

— Драгобар, а чем питаются драконы? — полюбопытствовал Бол.

— Если я скажу, что насекомыми, ты поверишь? — поинтересовался дракон.

Бол не поверил, но вывод сделал правильный. Дракон не хотел с ним общаться. Ему, наверное, попался самый необщительный дракон в мире. Ладно, в другой раз он найдет такого, что станет с ним нормально говорить, а главное, слушать. А вообще-то, это чисто эльфийская манера отвечать вопросом на вопрос. Так написано в книгах, и авторы считали, что это крайне не вежливо. Бол был полностью согласен с их мнением.

— Лани, ты же Драконьей Крови хоть ты скажи, чем драконы питаются? — спросил Бол.

— Теми, кто задает много вопросов, — не задумываясь, ответила девушка.

— Кому? — осторожно уточнил Бол, на что получил исчерпывающий ответ:

— Кому не надо.

Бол замолчал. Спрашивать стало опасно, как теперь разобраться, кому надо задавать вопросы, а кому нет? И у Лани нельзя уточнить, вдруг она как раз и относится к тем, кому не надо. Даже наверняка, Драконья Кровь, как никак, почти родня этому Драгобару, только вот не летает. Хотя, может быть, еще научится.

Бол припомнил, что многие птицы сталкивают птенцов из гнезда, чтобы те учились летать. Вроде бы и драконы так же поступают. Неплохо бы попробовать такой прием и с Лани, вдруг, да получится? Правда, вполне можно получить от Таля, с которым девчонка чересчур сильно сдружилась последнее время. Да и Щенок в стороне не останется. С сожалением, он все же решил отказаться от столь удачной мысли.

На высоте было холодно. Таль зябко поежился. Лани, у которой оказалась запасная одежда в мешке, предлагала ему утеплиться, явно пытаясь загладить свою вину, но он отказался. Пусть шуту этому гороховому (или все же фасолевому?) предлагает. Вон, варвар в одной куртке, как и он, Таль, и ничего, не мерзнет. Правда, он вино пьет, а от вина холодно пока еще никому не было. А Болу, к примеру, синеватый цвет лица даже идет. И потом, он же может заняться медитацией. Спина дракона — самое подходящее место, чтобы воспарить разумом в поднебесную высь. Раз уж тело все равно там бесцельно болтается.