Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - [67]

– Понятно.

Я не хотел проявлять излишнюю реакцию и просто сделал пометку в блокноте. Когда я поднял взгляд, Джим всё ещё смотрел на меня. Я не знал, как ответить. Работая в больничных стационарах, я беседовал со множеством пациентов, заявлявших, что их поработил дьявол. У всех у них стоял диагноз «шизофрения», они были недееспособны и едва ли следили за собой. Такие пациенты часто встречаются. Джим же совершенно не походил ни на одного из них. Он здраво рассуждал, был чисто выбрит и в течение десяти лет исправно работал в разных местах. Если не считать его робость и склонность к туманным высказываниям, не было в нём ничего такого, что предвещало бы подобное жуткое откровение. Может, он просто решил пошутить? Но я тут же отбросил данную мысль.

Если я скажу что-то неуместное, то сеанс завершится и я, скорее всего, больше никогда не увижу Джима.

– Вы одержимы демоном. И именно он заставляет вас посещать проституток. – Я условно согласился с его взглядом на ситуацию, чем ослабил напряжение и вернул беседу в привычное русло. Мы снова были всего-навсего двумя мужчинами, которые сидели в кабинете и вели разговор.

Джим расслабился и расправил плечи.

– Да, так и есть…

– Хорошо, – сказал я. – Понятно.

И мы оба вздохнули свободней.

Демоны занимают особое место в истории психиатрии. Самая первая «теория», объяснявшая душевные болезни, подразумевала одержимость демоном, о чём свидетельствуют археологические находки: черепа времён каменного века, на которых видны маленькие отверстия. Предположительно, они остались после простейшей операции, в ходе которой просверливались костяные пластинки. Скорее всего, данная процедура должна была помочь выпустить злых духов.

Случаи демонической одержимости классифицируются по-разному, но базовое разделение строится на том, насколько одержимый осведомлён о действиях поселившегося в нём демона. В случае сомнамбулической одержимости демон полностью завладевает человеком и говорит от первого лица, а сам одержимый совершенно не помнит, что происходит. В случае люцидной одержимости у пострадавшего отсутствуют провалы в памяти, в то же время одержимый осведомлён о независимой воле, которая сидит у него внутри, и старается противостоять ей.

Случай Джима относился к люцидной одержимости.

Когда мне было пятнадцать лет, я просто умирал от желания увидеть фильм Уильяма Фридкина «Изгоняющий дьявола». В газетных статьях его описывали как жутчайший фильм за всю историю. Ясное дело, что ему поставили рейтинг 18+, и такому безусому подростку, как я, не на что было надеяться. Когда фильм показывали в нашем местном кинотеатре, я отправился туда с другом, который был выше меня ростом и выглядел почти как взрослый, и, пока он покупал билеты, я сумел прошмыгнуть мимо кассы. Полный безразличия билетёр махнул нам в сторону кинозала, и я уселся в кресло в предвкушении фильма. Всё, что писали в газетах, оказалось правдой. Фильм держал в напряжении, не отпуская. Один раз мне даже пришлось закрыть глаза. Я просто не мог смотреть на экран.

Как же мне было лечить Джима? Как изгнать его демона?

Шумел дождь, слышалось цоканье каблуков.

В подвале урологической клиники, на моём рабочем столе, горела лампа. Она обволакивала Джима и меня светом, а вокруг нас сгущалась темнота. Джим сидел на границе света и тьмы, что хорошо подчёркивало его лиминальность. Большинство врачей и медсестёр уже ушли домой, и здание почти что пустовало.

– Как долго вы одержимы? – спросил я.

– С тех пор как у меня случился срыв, – откликнулся Джим.

– Срыв, который был в школе?

– Да. Простите меня, я тогда сильно приуменьшил то, что случилось на самом деле. Всё было намного серьёзней, чем я вам рассказал. Наш врач даже подумывал отправить меня в больницу. Я не мог всё это вынести. Совершенно не мог. – Послышался шум автомобиля, пронёсшегося по луже. – Но дело было вовсе не в учёбе, не в том, как я упорно работал. Я не мог справиться, потому что жутко себя чувствовал: головные боли, усталость, странные ощущения.

– Вы можете вспомнить конкретный момент, когда стали одержимы?

– Да, хотя до этого была своего рода предыстория. – Я попросил Джима рассказать подробней. – Головные боли появились в начале лета, затем я стал плохо видеть: всё плыло перед глазами, потом появилась тошнота. Я пошёл к врачу, и он сказал, что, возможно, у меня начались мигрени. Он выписал таблетки, я их принимал, но они не помогли. Боли только усилились. Я постоянно чувствовал себя уставшим, с трудом поднимался по утрам. Мама думала, что я просто ленюсь, но я в самом деле чувствовал сильнейшую усталость. – Он замолчал, коснулся краешка моего стола и уставился на свои пальцы. Каждый его ноготь был аккуратно подпилен. Не поднимая глаз, Джим добавил: – И ещё я видел сны, чудовищные сны.

– О чём?

Он вышел из задумчивого состояния, посмотрел на меня и сказал:

– Мне снились эротические сны, но в них не было ничего приятного. Они были отвратительные. – Мне подумалось, что Джиму не хочется обсуждать свои сны, содержание которых – даже спустя десять лет – пугало его, и мой интерес может быть истолкован как назойливость. Джим убрал пальцы со стола и положил руки себе на колени. – Я знал, что что-то не так. То есть совершенно не так, будто со мной происходит что-то… противоестественное. Я чувствовал, будто что-то пытается управлять мной и копается у меня в голове. Все эти сны – эти кошмарные сны, – они словно принадлежали кому-то другому.