Неизданные произведения культового автора середины XX века - [51]
Сначала буквы и цифры из темно-синих делались ярко-зелеными, потом на них наползала коричневая пелена, и лист свертывался в трубку.
Сгорали пять лет моей жизни. Некоторые частично, некоторые целиком. Сгорели под музыку Гайдна, в лесу, темной осенней ночью.
10.10
Утром все золото леса засверкало. Какие-то лучи сами собой возникали в березовых кронах и, выходя наружу, скрещивались с лучами солнца. Но это не было побоищем, это было встречей дружеской, быть может, даже любовной. И получалось единственное в своем роде сияние – не слепящее, но мягкое и даже печальное.
К полудню солнце скрылось. Но ветра не было. И вдруг в воздухе закружились белые мухи. Их становилось все больше и больше. Повалил настоящий, серьезный густой снег.
Все перемешалось – лето, осень и зима. Трава была еще зеленой, кусты – тоже, цвели еще последние астры, и на все это падал снег.
Я взял транзистор и спустился к озеру. Берега стали неузнаваемы. На белом фоне четко чернели ели вперемежку с апельсинными пятнами берез. Вода была удивительно прозрачна. По радио – Скрябин.
Было так, будто это и все. Лучше ждать уже нечего – можно и помереть.
15.10
Редакция газеты «Смена» в Доме прессы на Фонтанке. Ищу Германа Гоппе, заглядываю в комнаты. В комнатах с современной мебелью, с красивыми цветными телефонами за столами сидят современного вида хорошо одетые и хорошо подстриженные молодые люди. Делать им, видно, нечего, они просто так сидят, болтают с девицами, крутят в пальцах карандаши и авторучки.
Гоппе ведет заседание литкружка.
Молодой человек с холеным гладким лицом читает свои стихи. Потом все высказываются.
Гоппе говорит со знакомыми интонациями:
– Ты, Валя, по-моему перегнул… Может быть, Юра что-нибудь скажет? Ты меня, Володя, прости, но, по моему, это пыльные стишки! На кой черт тебе вся эта стилизация?
Возник спор.
Валя с гладким лицом сказал:
– То, что стихи не запоминаются, ни о чем не говорит. Возьмите томик Лорки – останется ли у вас в голове хоть один стих?
– Ну простите! – цепляется тут же Валин оппонент. – Лорка – это, знаете ли…
Мы уединяемся с Гоппе на диване в коридоре. Гоппе говорит:
– Вы талантливый человек… Думаю, что это напечатают, – речь идет о «Жар-птице». – В поэме есть один недостаток – слишком это общо, слишком вне времени, такая история могла произойти и 500 лет назад, – ах, как это мне льстит! Я просто таю от этого комплимента! – Вообще всё не напечатают, надо сокращать, я вот тут кое-что наметил…
22.10
Самолюбие спасает меня от малодушных поступков, помогает оставаться самим собой. Да здравствует мое самолюбие!
26.10
В вестибюле института толпой стоят женщины в белых халатах. У некоторых сумки с красными крестиками, у некоторых – носилки. Узнаю знакомые лица – секретарши, лаборантки, библиотекарши. Они шутят, смеются – им неловко на людях играть в детскую игру.
Помню, перед войной такие же вот женщины в халатах и с носилками так же смущенно смеялись и перешучивались.
Иногда невыносимо страшно. Но все же дух захватывает от любопытства. Время свистит в ушах.
28.10
Отнес «Жар-птицу» Гоппе. Переделка ему понравилась. Он даже как-то оживился, разволновался, прочитав новый, сокращенный вариант. И мне было приятно, что ему понравилось. Я даже забыл, что «Птица» ощипана, мною же ощипана.
1.11
Традиции в искусстве – вещь серьезная и заслуживающая уважения. Но чаще всего о них разглагольствуют бездарности. Им без традиций никак нельзя. Без традиций они просто воры: стянут у кого-нибудь нечто давно уже проверенное и всеми одобренное, стянут и выдают за свое. А тех, кто не воры, они называют кривляками – не хотят-де, мол, воровать, гордые слишком!
Существует мнение: если ты написал нечто стоящее, ты не имеешь права не печататься, ты должен пробиться к читателю любой ценой – это твой человеческий и писательский долг.
При этом со странной легкостью на плечи автора возлагаются тяжкие обязанности распространителя собственных творений. Но не достаточно ли того, что он их творит?
Оказывается, чтобы быть поэтом, мало иметь талант к стихосложению, надо быть еще пронырой, хитрецом, должно уметь улыбаться кому следует, слушать чей-то кромешный вздор, терпеть чье-то покровительственное похлопывание по плечу.
2.11
Есть модные «кондовые» словечки, от которых меня рвет. Никто не пишет теперь – своеобразный, неистощимый, но – своеобычный, неизбывный. Психоз какой-то.
11.11
Сижу на профсоюзной конференции и читаю «Носорога» Ионеско. Речь председателя месткома вплетается в текст пьесы. Эффектно.
14.11
Утром побежал на угол Гаванской и Шкиперки к газетному киоску. Сунул голову в окошечко:
– «Смена» есть?
– Уже вся продана.
– Вы не знаете – она с приложением?
– Нет, никакого приложения я не заметила. Там поэма какая-то напечатана, маленькая поэма. А приложения нет.
– А вы не помните, как называется поэма?
– Не помню, но я сейчас посмотрю. Я оставила себе одну газету. Я всегда оставляю, когда есть стихи.
Продавщица роется под прилавком, вытаскивает «Смену» и разворачивает ее. В глаза мне ударяет жирный черный заголовок – «Жар-птица». Над ним буквами поменьше – Геннадий Алексеев.
– Послушайте, – говорю я, – а вы не дадите мне свою газету на полчасика? Она мне очень нужна! Я, видите ли, и есть этот самый Алексеев.
Генна́дий Ива́нович Алексе́ев (18 июня 1932, Ленинград — 9 марта 1987, там же) — русский поэт, прозаик, художник, один из основоположников российского верлибра.Окончил Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ) (1956) по специальности архитектура. С 1956 до 1960 г. работал архитектором в проектном институте Ленгипрострой. С 1960 учился в аспирантуре ЛИСИ, защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по теме «О художественном синтезе современной советской архитектуры и монументально-декоративной живописи» (1965)
Геннадий Алексеев (1932–1987) – незабытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник.Книга неизданных произведений включает дневники Алексеева и экспериментальный роман «Конец света». Новизна романа, его стилистика – ослепительны, хотя со времени написания прошло более четверти века. Дневники – не только прекрасная проза, но свидетельство эпохи конца 60-х – начала 70-х, критические заметки, и превосходные зарисовки.
Роман поэта, писателя и художника Геннадия Ивановича Алексеева (1932–1986) посвящен мистической истории любви современного поэта и эстрадной звезды начала века, прообразом которой послужила знаменитая русская певица Анастасия Вяльцева.Роман увлекателен, благороден и красив, как и все творчество безвременно ушедшего из жизни выдающегося русского художника.
Неизданные произведения культового автора XX века, основоположника российского верлибра, 5-й том. Представленный том – это «неизвестные» (неопубликованные ни при жизни автора, ни после его смерти) стихи, собранные в книгу «Вариации» самим Геннадием Алексеевым, а также недавно расшифрованные более поздние стихи и черновики 1983–1987 (последнего года жизни). Некоторые циклы стихов публикуются целиком, включая изданные, чтобы не нарушать замысел автора. Издание содержит уникальный иллюстративный материал – акварели Г.
Неизданные произведения культового автора середины XX века, основоположника российского верлибра. Представленный том стихотворений и поэм 1963–1972 гг. Г. Алексеев считал своей главной Книгой. «В Книгу вошло все более или менее состоявшееся и стилистически однородное из написанного за десять лет», – отмечал автор. Но затем последовали новые тома, в том числе «Послекнижие».
Геннадий Алексеев (1932–1987) – не забытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, его роман «Зеленые берега» – неоценимый вклад в культуру России; основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник. Третий том собрания сочинений «Неизвестный Алексеев» включает только что расшифрованные дневники последнего периода жизни писателя (с 1980 по 1986 гг.) из недавно открытых архивов. Дневники содержат программные мысли писателя, его рассуждения о литературе и искусстве, очерки из литературной жизни «восьмидесятых». Книга снабжена уникальным иллюстративным материалом: фотографии, сделанные Алексеевым, и фотографии из его семейного архива, ранее не издававшиеся.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
Геннадий Алексеев (1932–1987) – не забытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, его роман «Зеленые берега» – неоценимый вклад в культуру России; основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник. Четвертый том «Неизвестного Алексеева» включает стихи и поэмы, написанные Г. Алексеевым в 1973–1977 гг. и собранные им в книгу «Послекнижие». Большая часть этих стихов не публиковалась. Книга снабжена уникальным иллюстративным материалом: архивными фотографиями Алексеева, ранее не издававшимися, и факсимиле черновиков.