Неизданные архивы статского советника - [21]

— Нет. Но эти Ваши наклонности… Вы могли бы поступить в медицинский Университет, стать фельдшером, но не нарушать закон о врачебной практике…

Она вздохнула и забралась в кресло, по-кошачьи свернув ноги вокруг тела. Неприлично и как-то интимно получилось.

— При Его Величестве Александре Александровиче у меня было не очень много шансов на высшее медицинское образование, да и средств на него в моей семье особенно-то и не нашлось. А потом, Вы сами знаете мои обстоятельства. Скорее всего Николай Владимирович давненько уже попросил Вас собрать обо мне всю информацию. Когда бы мне что успеть?

— Но… — действительно, без гимназического образования в университетах делать нечего, а покойный господин Нечаев не очень заботился о будущности единственного дитя. Хорошо хоть грамоте обучена, и то не блестяще — ошибки в письмах сажает порой детские.

— А если бы я не обладала всеми моими знаниями или боялась их применять на практике, то Вы бы уже истекли кровью. — не очень деликатно, но резонно напомнила о его личном участии в этом деле.

— Так-то оно…

Да отвратительно это — оказаться беспомощным на руках у женщины, которую еще недавно пытался очаровать и покорить.

— Будем считать, что это Вы так выразили признательность за то, что я смогла Вам помочь в трудную минуту. — завершила она разговор и почти скрылась за дверью.

— Но раз Вы столько всего знаете, просто преступно закопать свой талант в землю. — с такой энергией и изобретательностью она смогла бы стать выдающимся врачом. Глядишь, при деле была бы и глупостей поменьше делала.

Она помедлила, закрыла дверь и вернулась. Села в кресло и доверительно произнесла:

— Я подумываю над открытием фармацевтической фабрики, но средств, даже моих, на это не хватит. На этом можно было бы успешно заработать, а если производить что-то, неизвестное в других странах — то и получить преференции в случае войны. Вспомните, какие были санитарные потери в Крымскую? Имей мы преимущества в медицинском обеспечении, могли бы расширить границы Империи еще тогда.

То есть она хочет спасать людей новыми открытиями и зарабатывать на этом? Все же аптекарский опыт впустую не прошел.

Пока отвлекала его разговорами, незаметно подошел лакей и помог встать. Больно, но терпимо. Они втроем прошлись по коридору, после чего она едва дотерпела до его кровати, чтобы проверить повязки. Крови не было, швы не разошлись.

* * *

Ближе к ужину она еще раз навестила его, проверила повязки. Заметно, что волнуется. Прошлась пару раз по комнате, подобралась поближе.

— А где же Вас так угораздило?

Странно, что только сейчас начала любопытствовать. Видимо опасность миновала, и теперь можно уже и посплетничать. Разумно, если честно.

— Не берите в голову, Ксения Александровна. — поморщился Тюхтяев. Это ж расписка в своей некомпетентности.

— А все же? — она вновь калачиком свернулась в кресле.

— Да прямо на Моховой — я Его Превосходительству бумаги только завез. Даже не рассмотрел, пока с кучером договаривался.

Выслушала, встречных вопросов не задала и закручинилась пуще прежнего. О чем?

* * *

Утром проснулся от шума внизу. Судя по громовому голосу графа, он прибыл не в духе. А ведь Тюхтяев только ночью сочинил ему письмо, и вот с утра планировал отправить.

— Где он?! — прямо-таки муж-рогоносец перед кровавой расправой.

— На втором этаже в комнате для гостей. — а в голосе слышна улыбка. Действительно, сейчас только смеяться. — Устинья, проводи. И, Николай Владимирович, не очень его тревожьте, а то швы разойдутся.

* * *

Граф влетел в комнату и грозно уставился на обложенного подушками товарища.

— Живой?

— Провидением Божьим. — Тюхтяев попробовал встать, но гость остановил его.

— Правда, порезали? — это когда она ему успела сообщить?

— Да, от Вас выходил и толпу студентов встретил. Один вроде как столкнулся со мной. Не рассчитал, видимо, в основном по ребрам скользнул.

— И что дальше? — граф устроился на то же место, где накануне обитала Ксения.

— А дальше я потерял сознание, и кучер меня привез сюда. — лаконично пересказал ночь своего позора.

— И с этого места поподробнее. Почему чужой кучер тебя привез в этот дом? — как-то не очень приветливо начал губернатор.

— Я оставил письмо Ее Сиятельству и просил передать. А тут вышло, что только этот адрес у него и был.

— Неужто любовное? — хохотнул граф.

— Нет. — поджал губы Тюхтяев, уже пожалевший, что начал всю эту нелепую историю со сватовством. Графиня не проявляла ни желания вступать в брак, ни особой привязанности к стареющему чиновнику. С инженерами вон как веселится, а Тюхтяев вечно оказывается слишком унылым, назидательным, ворчливым. Назовем вещи своими именами: старым. — Прощальное.

— Ты мою Ксению бросил? — сурово сдвинул брови Татищев.

— Нет. — Тюхтяев вздохнул и извлек из-под подушки то, которое написал графу.

Тот читал внимательно, время от времени требуя подтверждения взглядом.

— Думаешь, под суд нас с тобой готовят? — хмыкнул по окончании чтения.

— Слухи такие есть. Теперь меня перед фактом поставили, что в Томск я еду или полицмейстером, или его поднадзорным.

— А по какому делу?

— Да мало ли у нас с Вами чего было? Был бы человек, статья найдется. — невесело пошутил Тюхтяев.