Неистовые джокеры - [20]

— Вы будете здесь?

— Это зависит от времени. Сегодня у меня довольно плотный график. — Он ухмыльнулся и задумчиво взглянул на нее. — Ты хорошо мне служила. Так почему бы и нет? Я решил забрать своих наиболее преданных последователей с собой, когда уйду.

Он перетянул предплечье жгутом и потер вздувшуюся вену.

— Уйдете?

— Да. Я покидаю этот мир, который предавал меня и насмехался надо мной.

— Но как?

— На корабле Тахиона.

— Но вы не умеете управлять космическим кораблем. Ведь не умеете? — добавила она, внезапно усомнившись в том, так ли это.

Способности Астронома были поистине безграничны; возможно, и управление кораблем ему под силу.

— Корабль полетит, ибо он представляет собой разумное существо и обладает сознанием, следовательно, я могу управлять. Сбор назначен на три тридцать завтрашнего утра. Приходи, я возьму тебя с собой — разумеется, при условии, что ты убьешь Тахиона и твой рассказ развлечет меня. Ну, что скажешь? Я не мог бы быть более великодушным, — добавил он задумчивым тоном, как будто размышлял о собственном благородстве.

Бледная улыбка, которая играла на его губах, угасла, и лицо его перекосилось в жуткой гримасе. — А теперь иди! — завопил он с такой яростью, что на губах у него выступила пена, и в лицо ей полетела слюна.

Она послушно отправилась обратно, прижимая полотенце к губам. Кафка еще ковылял по туннелю; пробегая мимо него, Рулетка встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах тот же страх, замешательство, отчаяние и ненависть, которые — она знала это — отражались в ее собственных глазах.

Женщина ласково дотронулась до его хитинового панциря.

— Спасибо за полотенце, Кафка.

— Не стоит благодарности, — ответил он необычно официально, отчего его причудливый облик показался ей еще более нелепым и трогательным.

— Рулетка, — произнес он ей в спину. — Береги себя. Мне хотелось бы думать, что хотя бы один из нас выберется из всего этого, сохранив какое-то подобие нормальности и человеческого облика.

— Что ж, это вряд ли буду я, но все равно спасибо за заботу.

Глава четвертая

9:00

Дженнифер набрала номер, которым за прошлый год пользовалась едва ли с полдюжины раз, но помнила наизусть. Трубку сняли на третьем гудке, и хорошо поставленный бархатный голос с еле уловимым бруклинским акцентом ответил:

— «Счастливый скупщик».

— Здравствуйте, Грубер.

Голос мгновенно зазвучал по-новому, стал низким и елейным:

— Дух, дорогая! — Он назвал Дженнифер псевдонимом, который она себе придумала. — Давненько я вас не слышал. Как поживаете?

— Прекрасно.

Дженнифер всегда старалась отвечать ему с предельной краткостью. Леон Грубер ей не нравился, несмотря на то, что постоянно демонстрировал свои и без того очевидные чувства к ней. Это был пухлый и приземистый кокаинист с одутловатым лицом и степенью магистра изобразительных искусств, полученной в Колумбийском университете. Он работал в ломбарде, который унаследовал от своего отца — при весьма подозрительных, насколько слышала Дженнифер, обстоятельствах. Ему она сбывала краденое. Он так и не прекратил попыток заигрывать с ней, несмотря на ледяную любезность, с которой она держалась во время всех их деловых встреч.

— У вас что-то есть для меня? — спросил он.

В его устах этот вопрос прозвучал почти непристойно. Наверняка сейчас облизывает пухлые губы.

— Почтовые марки, — ответила она сухо.

— Сколько?

Его тон стал деловым, но в голосе при этом послышалось нечто вроде вздоха.

— Приблизительно на два миллиона по каталогу.

Повисло долгое молчание; когда Грубер наконец заговорил, его голос снова изменился. За его словами крылось что-то такое, чего Дженнифер никогда прежде не слышала, отчего его тон показался ей еще более холодным и расчетливым, чем обычно.

— Вы поражаете меня, дорогая. Скажите, вы их взяли у торговца или из коллекции какого-нибудь частного лица?

— Не ваше дело.

— Что ж, у каждого из нас есть свои секреты, верно?

— Мои секреты — это мои секреты, — отрезала Дженнифер, начиная сердиться. — Если вас не интересуют марки, я всегда найду того, кого они интересуют.

— О, они меня интересуют. Очень интересуют. Меня интересует все, что связано с вами, моя дорогая Дух.

Девушка поморщилась. Она почти представляла себе сцены, проплывающие в его одурманенном кокаином сознании.

Грубер продолжал:

— Вы — очень, очень, гм, интригующая особа. Появляетесь из ниоткуда и менее чем за год становитесь самой искусной воровкой в городе. Мне очень повезло, гм, сотрудничать с вами, и я очень, очень заинтересован в этих марках. Но, к сожалению, сегодняшнее утро у меня занято. Я жду одних людей. Можете подойти часикам к одиннадцати? Возможно, мы пообедали бы вместе после того, как я взгляну на ваш товар.

— Возможно. — Пока не стоит восстанавливать его против себя. — В одиннадцать часов. Я буду.

— Жду с нетерпением, дорогая.

Последняя его фраза продолжала приторно-сладко звучать у нее в ушах, хотя она уже положила трубку. В его словах ей почудилось более нетерпеливое предвкушение, чем обычно. Пора найти себе нового скупщика. Сколько можно выносить его сальные замечания? Наверное, Грубер совсем одурел от своего кокаина. Он принимает его такими дозами, что в один прекрасный день у него просто-напросто не выдержит сердце.