Неигра - [14]
– Ну что ты, это же очень и очень интересно! Бывают такие профессии, что просто ах! Мы придумаем тебе такую классную, что ты будешь мечтать об этом день и ночь!
– Все девчонки мечтают стать моделями и артистками. А мне это не нужно.
– Чудно! Я была такой же. Не мечтала стать моделью, манекенщицей или… ну там какой-нибудь фигуристкой. И очень рада, что теперь у меня совсем другое дело! Без вас, моих подружек, я не могла бы жить. Честное слово! Я так рада помогать вам, думать о вас, общаться с вами! Вы все по-своему замечательные. Ты не хочешь, случайно, стать педагогом, как я?
– Ну, может быть… В каком-то смысле…
– Институт, аспирантура, ерунда! Ты только захоти. Хочешь?
– В общем, да, – прошептала Полинка, проливая кофе на светлые джинсы.
Марина Романовна разгадала Полинкину мечту. Но у неё появилась другая, покруче.– Прош-Прош, помоги мне! Я не прошу ничего особенного! Только то, что у меня и так уже есть! Пусть так всё и будет, и больше мне ничего не надо! Я бы навсегда осталась, как теперь, училась у Марины Романовны… И все, больше мне ничего не нужно! Ты ведь не растёшь, не изменяешься! Так сделай это и для меня!
– А тебе не наскучит все одно и то же?
– Если уроки эстетики будут каждый день – нет…
– Много эстетики – тоже не очень весело.
– Тебе же не скучно лежать и глядеть по сторонам!
– Я познаю ваш мир, – напомнил куклёныш, – а ты не увидишь ничего, кроме этих Джунглей.
– И пусть, мне ничего не нужно! И потом, если захочу, я тебя попрошу, и ты меня расколдуешь. Тебе ведь не трудно?
– Но я не умею колдовать!
– Ну Прош-Прош! Пожалуйста!
– Ничего я не умею! Учусь, читаю Книгу Жизни, и без толку! Ничего не понимаю! Хуже младенца!
– Неправда! Тебе стоит только подумать, и твои мысли воплощаются.
– А потом распоясываются и ведут себя, как хотят. Ты же знаешь! – впервые Прошка намекнул Полинке, что они всё же связаны общим знанием, что он заметил и помнит, что она сделала.
– Постарайся для меня, будь хорошим племянником!
– Не получится. Я совсем растерян. Я теперь даже рефлексирую!
– Ну и зря ты занимаешься такой ерундой!
Полинка вышла из комнаты, почти совершенно разочарованная в племяннике.И Августа обращалась к Прошке со своими тревогами.
– Что же это! Уже скоро два месяца нет известий. А вдруг и правда – чума? Как ты думаешь, Анка не заболела?
– Нет. Чумой точно не заболела. – Отвечал Прошка, – в Испании сейчас нет эпидемии.
– Почему ты так уверен?
– Видел!
– Отсюда?
– Нет, по телевизору!
– А… Ну это и я видела. Но что-то же с ней не так!
– Да нет, она в шоколаде.
– Откуда же ты знаешь? Её по телевизору не показывали.
– Это я так видел, своими глазами.
– Прямо отсюда видел Анку?
– Ну да!
– И что она там делает? – нетерпеливо спросила Августа.
Прошка подумал.
– Мельтешит.
– Видишь, ты плохо разглядел! Во-первых, издалека. Во-вторых, она мельтешит. А я бы хотела знать наверняка. Ты можешь разглядеть – есть у неё потаённая печаль?
Прошка подумал и смущённо ответил:
– Наверное, не могу. Я не знаю, как это выглядит.
– Вот бы получить письмо… И понадобилась ей эта Испания! Кому она нужна? – досадовала Августа.
А письма всё не было. Августа подолгу простаивала у окна в надежде высмотреть далекую ненужную Испанию. А когда кормила птиц… Была у Августы такая хозяйственная привычка. Когда в доме оставался и попусту черствел хлеб, она специально выходила на улицу и крошила его для птиц. Причём не сидела там, где кумушки, чтобы её не отвлекали посторонними разговорами, а стояла под большим тополем, разглядывала птиц и подбадривала их. Эта привычка была из тех, что дарят ощущение надёжности, из тех, что помогают времени течь, как нужно, а человеку правильно его отмерять. Теперь, видя голубей, она думала о тех из них, что умеют носить письма. А вечерами учила испанский. Она не собиралась в Испанию, но все равно чувствовала себя ближе к Анке. Принялась читать Лорку, Маркеса и Кортасара в подлиннике. Она знала, что внучка не имеет привычки читать, но всё равно она теперь живёт там, как будто внутри этих текстов… Кто-то из них мог бы написать и о ней, если бы вдруг встретил в Мадриде… Да что там, непременно написал бы!А потом приключилась история с Полинкой. Она вернулась из Новейшего взволнованная. Прошмыгнув мимо бабушки, рванула прямо в комнату подкидыша и вцепилась в ручку его игрушечной повозки.
– Прош-Прош! Сегодня, сейчас, Марина Романовна прошла мимо меня и не узнала! Почему?
Полинка старалась не выдать волнения. Она ведь считала себя сильной.
– Наверное, она куда-нибудь очень спешила и тебя не заметила?
– Но она смотрела прямо на меня!
– Наверное, рассеянно смотрела?
– Нет, она приветливо улыбалась, но меня не узнала. А когда я поздоровалась, сказала: «Привет, Оля! Как поживают твои попугайчики?»
– А ты?
– Я сказала, что с ними всё в ажуре. Чтобы она не волновалась зря. Как она может? Никто не любит ее, как я!
– Вот противная девчонка! – возмутилась Августа. – Вертихвостка! Учительница, называется! Эту эстетку в лицей-то взяли курам на смех – кофе варить и перед зеркалом вертеться. И ведь учиться тебе мешает! Я с ней поговорю!
Эта пустяковая история взволновала Августу. Она сама не знала, почему.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».