Неигра - [13]
– О чем она пишет стихи? – полюбопытствовал Прошка.
– Там всякие мудрые мысли. Ну например, одной горбунье она написала: «Зорко одно лишь сердце. Главного глазами не увидишь». Она имеет в виду, что эта девочка типа красивая, только понимать надо. А что она напишет мне? Я так жду!
– Напишет такую же чепуху, – сказала Августа, входя в комнату, – тоже мне, Тютчева нашлась!
– Она не пишет чепухи! – возразила Полинка.
– Все равно, не жди. Тем более писем и открыток. Они имеют такое свойство… Запаздывать. Уже третью неделю нет письма от Анки. Если бы я ждала нетерпеливо, как ты, то была бы уже очень расстроена.
– Подумаешь, три недели! А мне ждать ещё три месяца.
Августа кивнула на Полину Прошке.
– Как тебе это нравится? Спичка!
– Что, уже нельзя ни к кому хорошо относиться?
– Ты почти не знаешь эту учительницу. Ну и что, что у неё пушистый свитер? Вот, спроси Прошку.
– Мне кажется, Марина Романовна очень учёная. – Заявил Прошка. – Вполне финский педагог.
– Прош-Прош, я смогу сыграть Саломею? – спросила Полинка.
– Не знаю, – растерялся Прошка. – Я не предсказатель.
– Жаль, – вздохнула Полинка.
– Почему эта эстетка остановила выбор на моей внучке? – сокрушалась Августа, – ведь Полинка – какая же она актриса?
– Если бы я хорошо знал эту науку – эстетику, я, наверное, смог бы объяснить… – смутился Прошка.Однажды Августа поинтересовалась у Полинки:
– А математику у вас преподают?
– Да, бывает.
– И что же, тебе не нравится?
– Почему же? В цифрах есть своя эстетика, – отвечала Полинка.
Вскоре Августа вновь застала внучку около Прошки. Полинка, вся в светлом (Марина Романовна не рекомендовала своим «подружкам» носить чёрное и грубо разрисовывать лица, и Полинка теперь даже дома ходила во всем светлом), стоя на коленках, склонившись, почти прижавшись щекой к кукольной щеке подкидыша, шептала ему на ухо:
– Прош-Прош, ты ведь умеешь делать чудеса, ты ведь можешь мне помочь. Я боюсь одной вещи. Понимаешь, очень боюсь. Иногда иду по улице, и на меня нападает ужас! Я боюсь, что никогда не буду такой, как Марина Романовна! Сделай, чтобы я хоть чуточку была на нее похожа! Что бы я была лёгкая, изящная… Чтобы меня так же все любили. Поможешь?
– Так ты у неё и научишься! Я этого не умею. Видишь, я не лёгкий, не изящный… и не очень-то меня любят.
– Вот и у меня не получается!
– Но ты уже изменилась, – заметил младенец.
– Неужели правда?
– У тебя походка стала другой, движения другие, и этот светлый костюм тебе идёт! И даже с волосами что-то произошло.
– Это стрижка такая. У Марины Романовны тоже такая, но без чёлки. А мне, к сожалению, нельзя, как она. Там шрам.
– По-моему, лучше бы ты стала похожа на Августу.
– На бабушку! Но ей девяносто лет.
– Разве это важно?
– Ты что, глупый? Ничего не понимаешь?
– Да? Мне тоже так кажется… Я совсем ничего у вас тут не понимаю! Я в полной растерянности!
– Жаль! – вздохнула Полинка. – Ты бы очень пригодился мне сейчас. Если бы не разучился делать чудеса. Хотя бы такие неудачные, как раньше! Всё лучше чем ничего.
– И мне жаль! У меня огромные амбиции! А на выходе ничего, ноль!
– Бедный ребёнок! Скучно тебе целый день так вот без толку валяться?
– Нет, не скучно. Я по сторонам смотрю.
Полинка оглянулась по сторонам.
– И что видишь? Эти стены с голубыми обоями?
– Я всё вижу.
– Как по телевизору?
– Лучше. Я читаю Книгу Жизни. Так что если хочешь, я тебе расскажу…
– Сказку? Не грузи! У меня куча уроков. – Полинка поспешно выбежала из комнаты.В зимнем саду, прозванном Джунглями, всё росло в кадках. Здесь лицеистки могли изучать все виды и оттенки тропических растений – от бархатисто-зеленого, лилово-синего и нежно-салатового до лимонного, багряного, бирюзового, белого и золотого.
К сожалению, кактус цвёл только три дня в сезон! И в эти три дня Марина Романовна, конечно же, все свои индивидуальные занятия проводила на деревянной скамейке прямо под кадкой с кактусом. Она удивлялась на редкий цветок и заодно учила лицеисток ловить мгновение, «карпе дием».
Полинка опять сидела в этой чаще с эстеткой, теперь ещё и под кактусом! На зимнесадовом столике уже выстроена была идеальная композиция из чашек и вазы с печеньем. Но электророзетка находилась довольно далеко, под пальмой. Полинка бегала через Джунгли смотреть за чайником. Среди лиан вприпрыжку. Эти дебри оказались интереснее дома Василия Васильевича Пузыря. Да она о Пузыре уже почти думать забыла! Только иногда ещё вспоминала Эмиля.
Запах кофе наполнил Джунгли. Он удачно сочетался с резким запахом орхидей. Подружки-эстетки, ценительницы кактуса, сидели рядком на низкой скамейке, и, обхватив руками колени, болтали.
– Как себя чувствует бабушка? – первым делом поинтересовалась старшая.
– Скрипит понемножку, – отвечала Полинка, – беспокоится за меня всё время.
– За тебя! Почему же? – удивилась учительница.
– Потому что мне не нравится математика и я не знаю, кем буду.
– А ты не знаешь? – Марина Романовна казалась изумленной.
– Я и не хочу знать! – Полина смутилась и замолчала. Но Марина Романовна всем своим видом выражала внимание, даже кофе пить забыла, и Полинка продолжила совсем тихо: – Мне почему-то не интересно об этом думать.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.