Нехоженой тропой - [8]

- Теперь все ясно. Вот почему мы вышли опять к тому же столбу, заключил Дима. - Но тебе, Профессор, придется со своей магнитной системой держаться подальше от компаса.

* * *

Солнце клонилось к западу, а ребята все шли и шли. Спускались в низины, заросшие осинами и березами, пробирались сквозь кустарники и густую, высокую, в рост человека, траву, поднимались на голые, выжженные, словно в степи, желтые холмы, где под ногами, как бумага, шуршал сухой мох.

Ребята брели, с трудом переставляя отяжелевшие ноги. Вещевые мешки оттягивали плечи, и мокрые рубашки прилипали к спинам. По лицу катились соленые капли едкого пота, во рту пересохло. Не хотелось ни думать, ни разговаривать. Хотелось пить.

Когда вышли к Утьве, уже ни у кого не было сил для бурного выражения радости.

- Наконец-то, - сквозь зубы процедил Дима и, припав к воде, сделал несколько больших глотков.

Таня легла на толстую корягу и осторожно, краями губ прильнула к губам своего же отражения в водной глади, как будто две сестрички встретились после долгой разлуки.

Афоня зачерпнул воды кружкой и пил долго, не спеша, маленькими глотками.

- Хороша вода в Утьве! Теперь хоть на край света, - сказал он, допив кружку.

Ребята перешли Утьву вброд. Она была неширока, и отражения росших на противоположных берегах кустов сливались в одну сплошную зеленую полосу. Поэтому вода в речке казалась зеленой.

Наступал вечер...

У КОСТРА

В лесу вечер наступает раньше, чем в поле или в лугах. Едва скроется солнце, как уже сгущаются сумерки, деревья закутываются в темную пелену, все предметы вокруг теряют четкость очертаний и смутно темнеют расплывчатыми пятнами.

Наступившие сумерки застали ребят у большого бурелома.

Дима остановился.

- Сегодня дальше не пойдем. Сквозь эти баррикады за целую ночь не проберешься, - сказал он, глядя на громоздившиеся друг на друга в несколько рядов огромные деревья с поднятыми вверх широкими косматыми корнями.

- Да, придется подождать до утра, - проговорила Таня.

- Что ж, заночуем здесь, - согласился Афоня. - Разведем костер, сварим ужин.

Ребята наломали сучьев, очистили небольшую площадку от сухого мха и разожгли костер. Темнота отступила на несколько шагов и, став еще более темной и зловещей, притаилась за деревьями.

Дима развязал мешок и достал полбуханки хлеба и банку тушенки.

- Давайте сварим суп, - предложила Таня. - Вот тушенка, у меня есть гороховый концентрат. Дома я такой суп сама варила.

Через полчаса суп был готов. Замелькали ложки, застучали по донышку котелка.

- Эх, маловато! - с сожалением вздохнул Дима, облизывая ложку. - Хоть снова вари!

- Нельзя, - возразил Афоня. - Нужно экономить продукты, у нас их и так немного.

- Да, немного, - подтвердила Таня, - хлеба две буханки, две пачки горохового супа, полторы банки тушенки, банка бычков в томате и сахар.

- Да-а, - протянул Афоня.

После ужина выпили из фляжки по четыре глотка: воду тоже приходилось экономить: кто знает, когда снова встретится речка?

Вокруг стояла глухая тишина. Словно все в лесу заснуло под покровом ночной темноты.

Ребята сидели вокруг костра и смотрели на огонь. Колеблющееся пламя билось, волновалось, кружилось, как будто озорная, веселая девчонка в красном сарафане лихо отплясывала "Барыню".

Но не все спит ночью в лесу. То прилетит откуда-то комар, глухо позвенит над ухом и улетит от жаркого костра в темноту. То мелькнет черная тень летучей мыши.

А вот откуда-то издалека донесся странный и громкий крик: "Угу-гху-гху!"

Таня вздрогнула. Дима поежился, ему стало холодно, как будто подул холодный ветер. Один Афоня, спокойно прислушиваясь к крику, улыбнулся и проговорил:

- Это какая-нибудь птица из отряда сов: неясыть, филин или ястребиная сова. В наших лесах их много, а всего на свете существует сто тридцать видов сов.

- Откуда ты все это знаешь, Профессор? - повеселела Таня.

- Систематическое чтение газет и журналов, - ответил Афоня. - Занятие весьма полезное...

А все-таки страшновато ночью в лесу... Тем более когда впервые приходится ночевать в тайге...

Но усталость дает себя знать и непреодолимо тянет в сон. Зевнула Таня, закрывая рот ладошкой, зевнул Афоня.

- Вы поспите, а я подежурю, - сказал Дима. - Через час кого-нибудь разбужу на смену. Ладно?

В ответ в нескольких шагах от костра послышался явственный шорох.

Ребята примолкли.

- Кто-то подкрадывается, - прошептал Дима.

Шорох приближался. Вдруг из темноты выкатился небольшой темный шар, за ним другой, третий... Через минуту их набралось до десятка.

- Уф! - облегченно вздохнул Дима. - Это же белые куропатки. Они всегда идут на свет. Сами маленькие, а какого большого страха нагнали.

- Они же совсем не белые, - возразил Афоня.

- Летом они темнеют, а с осени до весны белые, под цвет снега.

Сжимая в руке ружье, Дима просидел час, а может быть, и больше. Таня и Афоня крепко спали. Ему стало и жалко будить их, и он решил подежурить еще.

Дима устроился поудобнее, прислонился спиной к валежине, под голову подложил мешок, и несколько минут спустя он уже спал так же крепко, как Таня и Афоня.

По лесу перекатывалось далекое: "Угу-гху-гху!"