Нехилый камешек - [43]

– Да, все нормально, – говорит она, пожимая плечами. – И эй, мы пережили еще одно представление.

– «Скрипача на крыше»?

Она качает головой:

– Нет. – Она объявляет, как диктор на радио: – Сегодня в восемь часов вечера у нас в эфире «Счастливая Обрученная Пара».

Я морщусь.

– Все верно. Они самые.

Сейчас моя очередь шутить. Я должен успокоить ее. Еще раз поблагодарить.

Но я молчу. Мне нечего сказать. Лысый мужчина с двумя золотыми зубами зазывает людей на полуобнаженное комедийное представление:

– Полуобнаженка за полцены.

Кто-то кричит в ответ:

– А голые даром?

Мы проходим мимо театра и магазина футболок, обходим пару в шортах хаки, белых кроссовках и футболках с аббревиатурой Департамента пожарной службы Нью-Йорка. Без понятия, куда мы идем. Честно говоря, я даже не представляю, зачем мы вообще пошли гулять по Бродвею. А теперь, похоже,  мы попросту ходим по кругу. Да что со мной не так? Я даже не в силах сориентироваться в родном городе.

Мы достигаем угла Сорок третьей и останавливаемся на тротуаре. Автобус ползет по Восьмой авеню. Туристы обходят нас, так как мы неловко стоим, смотря друг на друга. Всю мою жизнь я знал, что делать, куда идти, как встретить любой жизненный поворот судьбы. Сегодня я словно рыба, выброшенная на берег, едва понимаю, как передвигать ногами.

Я почесываю голову.

– Хм, куда мы идем, Спенсер?

Я пожимаю плечами.

– Я об этом как-то не думал.

– Чем хочешь заняться? – спрашивает она, стискивая пальцы, будто пытаясь придумать им занятие.

– Всем, чем тебе захочется, – отвечаю я, засовывая пальцы рук в карманы брюк.

– Хочешь пойти куда-нибудь?

– Если тебе этого хочется.

Она вздыхает.

– Может, мне тогда просто вызвать такси домой?

– Ты хочешь поймать такси? – спрашиваю я, с явным желанием отвесить себе пенделя. Я сейчас сам себе противен. Моим телом как будто завладел незнакомый, неуверенный в себе трус. Я его не знаю. И мне глубоко начхать на этого паникера. Я не давал ему права распоряжаться мной. Поэтому намерен избавиться от наглого захватчика. Я поднимаю руку.

– Забудь, – говорю я с отвратительной неуверенностью. Эта поддельная помолвка может закончиться через несколько дней, но я не намерен хандрить и испоганить лучший секс в моей жизни. Без вариантов, я буду на высоте.

– Забыть? Ты про такси?

Я качаю головой и кладу руки на ее плечи:

– То, чем я хочу сейчас заняться. Отвезти тебя к себе. Раздеть. Скользнуть языком по каждому миллиметру твоей кожи, а потом сделать то, о чем мы говорили, когда посещали «Катрин».

Ее глаза искрятся от вожделения. Она нетерпеливо кивает.

– Да.

Вот и здорово, красавица.

Словить такси здесь не реально, поэтому достаю из заднего кармана телефон, чтобы зайти в «Убер[18]». Нажимаю на кнопку приложения, но Шарлотта меня останавливает.

– Но, хм, вначале я хочу тебе кое-что сказать.

Вот блин. Сердце уходит в пятки. Она собирается покончить с этим. С нее достаточно. Она получила, что хотела. Сегодня вечером оттянемся в последний раз, и она отправит меня на скамейку запасных.

– Что? – спрашиваю я, а сердце дико колотится.

– Помнишь, мы говорили «никакой лжи»?

– Да, – сглатываю я, готовясь к неизбежному. От напряжения грудь словно сдавливают в тесках, и мне очень не нравится это чувство. Мало того, я не хочу чувствовать что-то подобное. Потребность или даже зависимость. Я с трудом понимаю, что это такое.

– Ты собираешься это сделать? – выплевываю я.

– Что?

– Положить этому конец? – спрашиваю я, потому что не могу больше ждать.

Она смеется.

– Это не смешно, – настаиваю я.

– Даже очень.

– Почему?

Она качает головой:

– Ты идиот. – Она хватает меня за рубашку и тянет к себе. Сердце готов выпрыгнуть из груди. – Это то, что я хотела тебе сказать, когда ты перед началом мюзикла спросил, все ли со мной в порядке. Помнишь я ответила, что все нормально? Я ревновала. До ужаса.

Я вспоминаю, как Шарлотта тогда скрестила руки на груди, потом шуточка о репортере и ее гордость собственным представлением.

– Ты ревновала?

– И отчаянно пыталась не делать этого. Вот почему сделала вид, что все зашибись и отшутилась про куклу вуду.

– Почему ты ревновала?

Она закатывает глаза.

– Женщины, о которых говорил Эйб. От одного упоминания о них меня охватывала ревность.

– Почему?

– А ты не понимаешь?

– Нет. Но мы уже определились, что тебе нужно мне все разжевывать как ребенку. Так что вперед. Выкладывай, учи меня уму разуму, – говорю я и постукиваю себя по голове, доказывая, что там пусто.

Она краснеет, а потом тихо говорит. Ее голос едва слышен сквозь шум улиц, звуки толпы и рев автомобилей. Но каждое слово для меня музыка:

– Потому что они были с тобой.

Я расплываюсь в улыбке.

– То же, что я чувствовал к Брэдли, когда вы встречались, – признаюсь я и понимаю, как гора сваливается с плеч. Более того, я рассказал о своих чувствах, которые в то время не понимал.

– Ты ревновал, когда я была с ним?

– Иногда, – подтверждаю я, вспоминая те дни, когда она встречалась с этим отъявленным мудаком.

Были ночи, когда она рано уходила из «Лаки Спот» вместе с Брэдли домой, а я не переставая думал о ней. Конечно, череда женщин отвлекала меня, но сейчас, как и тогда, меня посещал зеленоглазый монстр. Никогда не думал, что расскажу ей это. И мне бы стоило придержать некоторые вещи в секрете. Я поднимаю руку.