Нехилый камешек - [37]

– Это невероятное притяжение, Шарлотта. Я умираю от желания попробовать тебя. Надеюсь, все сомнения отпали, учитывая, что я стою на коленях, стягивая с тебя трусики, и планирую зарыться лицом между твоих бедер, – говорю я, а Шарлотта еще тесней прижимается ко мне.

– Я больше в этом не сомневаюсь. Ни капельки. Клянусь, – всхлипывает она, с диким отчаяньем моля о прикосновениях.

Я целую местечко над клитором. Судя по стонам, Шарлотта на грани.

Так же, как и я.

Спускаю кружева до щиколоток, и Шарлотта, держась за мои плечи, окончательно скидывает их. Поднимаю голову и встречаюсь с карими глазами, в которых плещется желание, равное по силе моему собственному.

Отпала необходимость в словах и поддразниваниях.

И ждать больше не нужно.

Опускаю руки на внутреннюю сторону бедер и раздвигаю их. Не в силах сдержать стон от открывшегося мне великолепия – красивая, восхитительная, мокрая киска Шарлотты.

Прекрасный клитор, уже набухший и пульсирующий для меня.

Провожу по нему языком, и с ее губ срывается самый восхитительный в мире стон. Сжимаю ее бедра, удерживая Шарлотту на месте, пока целую сладкую киску. Я бы мог устроить здесь банкет. Ласкать ее, как безумно голодный человек. Я изнываю от желания насладиться ее вкусом, так же сильно, как мечтаю довести Шарлотту до исступления. Хочу узнать, понравится ей быстро и жадно или наоборот следует медленно и нежно растягивать удовольствие. Щелкаю языком по клитору и облизываю. Судя по тому, как Шарлотта впивается ногтями в мои плечи, она взлетает до небес от одного кончика моего языка.

У нее вкус секса, мечты и наслаждения. Я упиваюсь сладостным нектаром. Тело не просто объято пламенем, оно как вулкан. Кровь по венам несется лавой, а пульс грохочет от желания. Мой член устанавливает мировые рекорды по твердости, до боли врезаясь в молнию джинсов.

Я хочу упиваться этой женщиной. Чувствовать на своей коже ее запах, а на щетинистом подбородке – влагу. Проклятье, мне нужно уткнуться носом в этот жар.

Пальцами раздвигаю и облизываю скользкие складки. Она стонет от удовольствия:

– О Боже…

Она несколько минут повторяет это как молитву, пока я упиваюсь греховно-сладкой киской и узнаю, насколько ей это нравится.

Бедра Шарлотты с отчаянным рвеньем рвутся мне на встречу, вторя отрывистому беспорядочному дыханию. Мой язык скользит внутрь, и ногти Шарлотты впиваются мне в плечи, а когда я возвращаюсь к клитору, ее сотрясает мелкая дрожь. Вхожу в нее одним пальцем. Она такая тугая. И в следующую секунду Шарлотта всхлипывает на распев. 

Охренеть, но она словно поет.

– Боже мой! О Б-о-ж-е! О Б-о-ж-е!..

Она продолжает что-то шептать, и это удивительно. Мне нравится, что она не в силах подобрать слова. Я в восторге, что она не в силах говорить, лишь стонать, пока парит в небесах от моего языка.

Она достигает самой высокой ноты, какую мне довелось слышать, и в исступлении трахает мое лицо. Шарлотта убирает руки с моих плеч, хватает меня за голову и объезжает мое лицо, пока я до последней капельки слизываю ее сладость.

Она вкуснее, чем была в душе.

Лучше, чем в моих фантазиях.

Она настоящая, как и ее оргазм на моих губах и подбородке.

Я жутко счастлив и невероятно возбужден.

Я встаю и обхватываю ее голову рукой. Шарлотта дрожит. Целиком и полностью.

И теперь я говорю то, что не мог сказать вчера в такси.

– Господи, я так чертовски сильно хочу трахнуть тебя сейчас.

Она отвечает мне тремя лучшими в мире словами:

– Я хочу тебя.

Минуточку. Я посчитал не правильно. Она добавляет еще одно. Четыре лучших для любого мужика слова:

– Я дико хочу тебя.

ГЛАВА 17

Я подхватываю ее теплое, гибкое тело и несу к обеденному столу. Поверьте, это не спонтанное решение.

Я обдумал все возможные варианты и выбрал именно этот.

Миссионерская поза, хоть и фантастическая, но для нашего первого раза никуда не годится. У Шарлотты от нее не снесет крышу. «Наездница» тоже не катит. Контроль должен быть в моих руках. И, конечно, в первую ночь я не стал бы брать ее сзади или в коленно-локтевой позе. Во время процесса я хочу видеть ее лицо. Губы, когда она будет на грани, и глаза, когда кончит.

Я осторожно кладу ее голую задницу на край деревянного стола, и у Шарлотты округляются глаза, озаренные вспышкой понимания. На секунду появляется, но тут же исчезает желание спросить, занимались ли они с Брэдли сексом за пределами спальни. Мне глубоко на это плевать. Сейчас она моя, а этот дятел больше никогда не прикоснется к самой прекрасной и удивительной в мире женщине. Он потерял, а я приобрел.

– Оставайся здесь, – резко говорю я, возвращаясь к журнальному столику за презервативом.

– Честно говоря, я и не планировала куда-то уходить, – монотонно говорит она, и я с улыбкой восхищаюсь ее сухим юмором.

Вернувшись, я расстегиваю джинсы, стягивая их вниз по бедрам, а потом отбрасываю в сторону. Через мгновение шаловливые ручонки стягивают мои боксеры, и Шарлотта кусает губы.

Освобожденный член салютирует ей. Ее глаза не просто округляются, они сейчас напоминают спутниковые тарелки.

– Ни фига себе! – шепчет она, прижимая руку ко рту.

Со смехом я убираю пальчики с ее губ.