Негромкий голос труб - [23]

– Ты еще спрашиваешь?!

– Что ж, значит, мы идем. Поешь как следует, а я пока расскажу, как положено вести себя на улицах Курры.

– А ты уже успел навестить всех своих лучших клиентов?

– Вполне достаточное количество, - ухмыльнулся агент. - Совсем не обязательно заниматься делом с утра до ночи, чтобы создать у окружающих такое впечатление.

Они провели остаток дня, прогуливаясь по туннелям и заглядывая в магазинчики при мастерских, если выставленные товары возбуждали у Форзона профессиональный интерес. В одном из них он углядел серебряную кружку, покрытую восхитительной гравировкой, и Ультман тут же вступил в оживленный торг с хозяином, обсудив для начала стоимость потенциальной покупки в мерах весового серебра, затем в эквивалентном количестве медных монет и, наконец, когда обе стороны почти пришли к соглашению, в объемных мерах клубней, которые серебряных дел мастер получит по бартеру.

Пока они спорили, то и дело повышая голос до крика и размахивая руками, у лавки собралась кучка прохожих, с восхищением внимавших затейливой перепалке покупателя с продавцом. Торг перешел в публичный аукцион, когда окружающие стали азартно набавлять цену, искусно сбитую Ультманом, и в итоге кружка досталась богато одетому незнакомцу, который выступил с единственным - и последним - предложением. Мастер продемонстрировал им еще одну кружку, но та показалась Форзону малоинтересной, и они ушли, ничего не купив.

– Сдается мне, эти штучки по твоей части? - спросил Ультман на галактическом; на шумных улицах Курры, заполненных курлыкающими экипажами и фургонами, они и сами едва слышали друг друга, не говоря уж о посторонних. - Не хочешь ли стать владельцем такой же лавки?

– Да нет, вряд ли, - подумав, ответил Форзон.

– Ладно, приглядывайся. Тебе нужно подобрать несколько занятий.

– Как это несколько? Почему негодно?

– Потому! В случае провала у тебя всегда будет запасной вариант.

– Не понимаю, как можно работать в нескольких местах сразу.

– Четкое планирование, только и всего. Я покупаю и продаю клубни, так? Но еще я регулярно выполняю небольшие поручения в таверне на другом конце города. Иногда я остаюсь там на несколько дней, делаю все, что прикажет наливальщик, сплю, где положат, и довольствуюсь тем, что мне дают. Фокус в том, что я могу прийти в эту таверну в любое время дня и ночи, и никто никогда не удивится. Кроме того, я числюсь помощником у двух агентов Команды Б, которые занимаются торговлей. У них я бываю время от времени, чтобы клиенты запомнили мое лицо. Конечно, для каждого из этих четырех мест у меня отдельная личность.

– Я вижу, ребята, вы все предусмотрели!

– А иначе нельзя. Как любит говорить Леблан, полевому агенту грозит опасность с того самого момента, когда он почувствует себя в полной безопасности.

– А насколько безопасна роль твоего помощника?

' - Не слишком. Поставщики продуктов обычно обходятся без помощи. Если ты пройдешься с моей тележкой один раз, окрестные жители не обратят на это особого внимания, но после второго и третьего начнут интересоваться. Опять же, ты можешь- сколько угодно жить со мной в подвале, но если будешь слоняться здесь в дневное время без дела, соседи не могут не задуматься, на какие средства ты живешь. А стоит лишь людям приступить к обсуждению чьих-то странностей, как появляются королевские шпики.

– Сомневаюсь, что в городе найдется музей, куда бы я мог устроиться куратором.

Ультман расхохотался.

– Я тоже!

– Словом, пока я не вижу, какой работой мог бы здесь заняться. Но я подумаю. Кстати, не выпить ли нам по кружке вина?

– Ни один порядочный куррианец не станет пить спиртное до заката солнца, - серьезно ответил Ультман. - Тем более в столице! Во всяком случае, не публично. Таверны открываются не раньше, чем стемнеет настолько, что добрые люди зажигают факелы.

– И это один из разумных законов короля Роввы?! - сварливо вопросил Форзон.

– Зато на работе горожане трезвы как стеклышко.

– Угу. А заодно казна экономит на освещении улиц. Действительно, здесь необходима революция, и чем раньше, тем лучше.

Тем временем они дошагали до центральной площади, где массивным каменным грибом высился королевский дворец (скорее, замок, подумал Форзон). Над главным входом висело полотнище, огромными буквами извещающее верноподданных Его Величества об очередном фестивале. Королевский амфитеатр, как оказалось, находился в другом конце Курры, за городской стеной.

Уже стемнело, когда Ультман и Форзон пристроились к длинной очереди горожан и вскоре под звяканье бросаемых в глубокую урну монет вошли в амфитеатр через специальную калитку в стене. Длинные каменные скамейки неровными ярусами располагались на крутом склоне природного оврага, на круглой арене внизу стоял небольшой грибообразный домик с несоразмерно большими окнами.

– Королевская ложа, - шепнул Ультман. Он потянул Форзона на верхний ряд, бормоча, что негоже иметь слишком много народу между собой и выходом. В быстро сгустившейся темноте Форзон не видел толком даже соседей по скамейке, а зрители меж тем все прибывали и прибывали. Наконец появился король со свитой: процессия торжественно промаршировала по склону холма, и когда она достигла домика-ложи, вспыхнули факелы вокруг арены, и представление началось.