Негласная карьера - [3]

– Не стоит из-за шмотья жениться, – сказал он как-то Рюдигеру и громко расхохотался. – Покупать новые вещи дешевле, чем содержать жену.

Видимо, из-за того, что Беренд одевался всегда одинаково, Поммеренке годами не замечал в нем никаких перемен. Свою закаленность Беренд весьма наглядно демонстрировал тем, что даже зимой ходил в сандалиях на босу ногу, а ботинки надевал лишь тогда, когда снегу выпадало совсем много. Ботинки казались тогда на нем чем-то совершенно чужеродным не только из-за гигантского размера, но и из-за непривычности видеть их на шефе.

На смену времен года Беренд реагировал лишь тем, что зимой он застегивал ворот рубашки и не засучивал рукава, а, выходя с работы на улицу, накидывал легкой плащ.

Рюдигер Поммеренке был человеком совсем иного склада. Он представлял собою в «конторе» новое поколение. Молодой (неполных сорок лет), с дипломом о высшем образовании, достаточно спортивен, но не столь атлетичен и импозантен, как Беренд. Рядом с шефом он всегда казался себе недомерком, хотя отнюдь не был малорослым или худосочным.

За последние годы Поммеренке привык ходить на службу в вельветовом костюме. По пути из дома он любил пройтись мимо витрины, чтобы не отставать от моды. Время от времени Рюдигер подбирает себе носки и сорочки в тон костюму, что Беренд наверняка назвал бы пижонством, если бы вообще заметил это.

Работа кельнером выработала у Рюдигера быструю походку, широкий шаг. Прическа у него короткая, на пробор, волосы слегка вьются, усы аккуратно подстрижены, как их носят, по ироническому замечанию Барбары, увидевшей его однажды в ванной перед зеркалом с ножницами в руках, «современные молодые люди, шагающие в ногу с веком».

Вообще-то Поммеренке не любит людей вроде Беренда. Они подавляют. Чего стоит сама массивность шефа и. его раскатистый бас. Весь отдел был удивлен тем, как быстро у них сложился отлично функционирующий тандем. Беренд – босс, пробивная сила. Поммеренке – сообразительный, находчивый исполнитель, который держится в тени и одновременно полон идей, что немаловажно для работы в «конторе» и особенно в третьем отделе (борьба с левым радикализмом).

Опыт прежней работы стал залогом прочного авторитета Поммеренке среди сотрудников отдела. Он хорошо знал коммунистов, разбирался в идеологических проблемах. Поэтому его предложения всегда полезны.

– Поммеранец знает дело, – не раз повторял Беренд.

Например, Поммеренке дал толковые соображения по использованию новых технических средств для наблюдения за демонстрациями. Ему поручили разработать план; через две недели разработка была представлена и с одобрением принята полицей-президиумом.

– Новая телевизионная система обошлась в 1,7 миллиона марок, – говорил тогда на совещании Рюдигер Поммеренке. – Во всех узловых точках центральной части города установлены телекамеры для контроля за уличным движением. Полицей-президиум может вызвать на. свой монитор любой оперативный участок. Почему бы не воспользоваться этим, когда происходят демонстрации? Вчера я видел на мониторе демонстрацию против «серых волков». Отличное изображение! Камеры поворачиваются на 359 градусов, у них есть широкоугольные линзы, панорамный план. Возможности огромные. Система располагает электронным усилением сигналов. Даже ночью мощно делать вполне четкие фотоснимки. Мы получим их в любом количестве. Да и анализировать их будет проще.

Рюдигер нервно затягивается сигаретой. Он вертит в руке сигаретницу из темной кожи, подарок жены – под цвет письменного прибора на столе.

Зачем он понадобился Штофферсу?

Как всегда, когда томит неопределенность, Рюдигер теряет уверенность в себе. Может, за последнее время были какие-то упущения в работе?

2

О своем отце Рюдигер Поммеренке знал мало. Знал, конечно, как его зовут, порою слышал намеком – не от отца, а от других – о некоторых чертах отцовского характера, в основном плохих. Собственно, и это бывало редко, ибо, по словам бабки, отец ничем особенно не отличался.

Строго говоря, отца вспоминали лишь тогда, когда хотели упрекнуть мать в ошибке, неверном выборе, который недаром обернулся в конце концов разводом. Рюди, как звали Рюдигера в детстве, жил у бабушки и дедушки. Его мать Эдит после развода опять пошла работать. При этом она воспользовалась возможностью пристроить сына у стариков – разумеется, ненадолго.

Это «ненадолго» весьма затянулось. Лишь в двадцать один год Рюди, которого к тому времени уже называли Рюдигером, зажил самостоятельно.

Для бабушки все было яснее ясного – она виноватила в разводе только шалопая-зятя. Она с самого начала возражала против этого брака. По ее мнению, Эдит заслуживала куда лучшей партии, в любом случае Поммеренке был ей не пара. Эдит познакомилась с ним в теннисном клубе служащих железной дороги. Эдит была там полноправным членом, так как ее отец с юности служил на железной дороге. Поммеренке же пробрался в клуб по знакомству. Точнее, какой-то приятель однажды просто привел его с собой, что вполне допускалось правилами клуба.

Рюди так и не сумел выведать у бабушки, чем же, собственно, отец понравился матери.

– Он затаскал Эдит по танцулькам, – говаривала бабушка, из чего Рюдигер заключил, что отец был, видимо, человеком предприимчивым.