Нефтяной принц - [58]

Старый охотник был прав. К ним отнеслись совсем по-другому.

Глава 7 Освобождение

Как известно, обоих вызволил из пуэбло Нефтяной принц. И теперь они вместе с ним, Батлером и Поллером скакали на север, пока к полудню, в горах Моголлон, не достигли первого леса, под сенью которого их ожидали прохлада и вода. Там они спешились и сели у ручья, чтобы передохнуть и дать отдых лошадям. Здесь Нефтяной принц рассказал банкиру небылицу о событиях прошлого вечера, стараясь объяснить их по-своему, что ему полностью удалось. Роллинс теперь окончательно убедился в честности Гринли и радовался тому, что нашел таких храбрых и почтенных спутников, как Батлер и Поллер.

Отдохнув, они снова сели на лошадей и поскакали дальше, пока к вечеру не нашли место, подходившее для ночлега. Там была вода и достаточно сушняка, чтобы всю ночь поддерживать огонь. Ни Роллинсу, ни Баумгартену не бросилось в глаза, что Нефтяной принц, Батлер и Поллер везут с собой слишком много провизии, которую они могли прихватить только в пуэбло. Когда Поллер разжег огонь, Батлер с легкой озабоченностью в голосе заметил:

— Пока мы еще недалеко от индейцев нихора. Может, лучше не разжигать огня, чтобы он нас не выдал?

— Нет никакой опасности, — тихо пояснил Нефтяной принц. — С нихора у меня хорошие отношения.

— Но ведь они вырыли топор войны!

— Ничего страшного. На боевой тропе мне они не опасны.

— Возможно. Они живут севернее этого места, а южнее расположены земли индейцев гиленьо. Таким образом, мы оказались на границе между двумя племенами, а такие пограничные районы крайне опасны, именно здесь обычно начинается вражда. Тут вечно шляются одинокие бродяги. Они-то опаснее всего, поскольку не щадят ни врага, ни друга, если только видят в этом какой-то расчет для себя.

— А я говорю, ты можешь быть уверен, что во всей округе, кроме нас, нет ни одного человека. Месторождение хорошо укрыто, и я, знающий эти края и часто здесь бывавший, не встречал тут ни единой души и ни малейшего следа. Мы здесь совершенно одни и спокойно можем жечь костры.

Нефтяной принц был полностью убежден в своей правоте, однако он ошибался. Чуть севернее ночного лагеря в этих пустынных краях ехали еще два всадника. Друг друга они не видели, но стремились к одной цели — к тому самому месту, где расположились на ночлег Гринли и его спутники. Всадники, находившиеся от лагеря на расстоянии около трех английских миль, словно сговорившись, оба держали путь прямо на юг.

Один из них, белый, ехал на великолепном жеребце вороной масти, с красными ноздрями и гривой длинных закрученных волос, которые индейцы считают верным признаком превосходной породы. Седло и сбруя на жеребце были тонкой индейской работы. Фигура всадника, не слишком длинная и не слишком широкая, казалась все же наделенной чрезвычайной силой и ловкостью. Светло-русая борода обрамляла опаленное солнцем мужественное лицо. На нем были леггины и охотничья рубашка, расшитые по швам бахромой, высокие сапоги, натянутые выше колен, и широкополая фетровая шляпа с привязанными к шнуру ушами серого медведя. За широким, сплетенным из отдельных ремней поясом торчали два револьвера и нож «боуи». Вдоль пояса, по кругу рядком размещались патроны. Кроме того, на поясе висели многочисленные кожаные мешочки, две пары подков и четыре круглые и толстые тростниковые плетенки с приделанными к ним ремнями и пряжками. От левого плеча к правому бедру спускалось лассо, сплетенное из многих ремешков, а на шее, на крепком шелковом шнуре, висела отделанная кожей колибри трубка мира, на чашечке которой были выгравированы какие-то индейские знаки. В правой руке белый держал короткоствольное ружье с затвором особой конструкции — двадцатипятизарядный штуцер мастера Генри, а за спиной болталась тяжелая двустволка «медвежебой».

Настоящему охотнику прерий не нужно блеска и лоска: чем потрепаннее он выглядит, тем больше ему почета. На каждого, кто хоть немного заботится о своей внешности, он смотрит свысока, а наибольшее отвращение вызывает у него вычищенное до блеска оружие. По убеждению настоящего вестмена, у него просто нет времени на такие пустяки. Однако в этом человеке все было так ухожено, будто он только вчера выехал на Запад из Сент-Луиса. А ружья его, казалось, не далее часа назад вышли из рук мастера-оружейника. Сапоги его были безукоризненно начищены, а на шпорах никто бы не нашел ни малейшего ржавого пятнышка. На одежде не было заметно никаких следов дорожных перипетий. Более того, похоже, что этот всадник мыл не только лицо, но и руки! Любой вестмен сказал бы, что это какой-нибудь горе-охотник, выехавший на воскресную прогулку.

Таким его, благодаря опрятному виду, частенько и считали впервые встретившиеся с ним люди. И только услышав его имя, они понимали, как сильно ошибались, поскольку человек этот был не кто иной, как Олд Шеттерхэнд, самый известный, самый отважный и опытный охотник на Диком Западе, непоколебимый друг индейцев и неумолимый враг всех злодеев, которых много бродило с той стороны Миссисипи, да и в наши дни они еще не перевелись.

Олд Шеттерхэнд — это боевое прозвище, образованное от английского слова shatter, то есть «разбить», «поразить». Кровь врага он проливал только тогда, когда по-другому поступить было нельзя, но даже и в этом случае он старался не лишать жизни. В рукопашной схватке он мог свалить любого противника одним-единственным ударом по голове. Так возникло это имя, ставшее легендой, как среди белых, так и среди краснокожих.