Нефтяной король: Секретная жизнь Марка Рича - [18]

И 24-летний Рич полетел в Гавану договариваться с режимом «барбудос». Переговоры затянулись на полгода. Рич-переговорщик вел себя твердо, но гибко. Он использовал весь арсенал умелого трейдера, понимая, что обязан найти решение, выгодное обеим сторонам. «Хорошая сделка — это когда обе стороны, поставив свои подписи, смеются от радости, — объяснял мне Рич. — Только у такого сотрудничества есть будущее. Иначе это будет ваша первая и последняя сделка».

Рич стал обдумывать ситуацию. В чем правительство Кастро нуждается больше всего? В твердой валюте. В международных контактах. В рабочих местах. Значит, Кастро должен быть заинтересован в том, чтобы пиритовый рудник продолжал работать, ведь это и рабочие места, и валюта для страны. И тогда Рич предложил неожиданное решение, которое вначале выглядело авантюрой. «Я предложил влить туда дополнительные деньги, — рассказывал он, когда мы в очередной раз поднимались в гору на подъемнике в Санкт-Морице. — Кубинцев эта идея заинтересовала. Благодаря этому они смогли снова запустить пиритовый рудник. А я смог полностью вернуть наши первоначальные вложения».

В начале революции многие, даже в Соединенных Штатах, относились к Кастро с симпатией. В отличие от Че Гевары (которого Рич запомнил «энергичным и деятельным»), Кастро не выглядел ортодоксальным марксистом или приверженцем Советского Союза. Но вскоре новый кубинский режим показал свою идеологическую косность. Рич, который собственными глазами видел, что происходит на Кубе, все больше разочаровывался в «барбудос». «Я не понимаю, почему они стали коммунистами, — говорил он мне, пока мы сидели на подъемнике. — Ладно, пусть они хотели изменить то, что устроил Батиста, но эти коммунисты взяли всех в ежовые рукавицы, я сам это видел. Оппозиции не осталось вообще, и люди с этим смирились. — Он удивленно качает головой. — Не понимаю, зачем им был нужен этот коммунизм, — снова говорит он. — Это так плохо для людей».

«Куба стала для Марка Рича испытанием на зрелость, — говорил мне его знакомый. — Что он может? Чего он не может? Есть ли у него новые идеи? Творческий ли он человек? Способен ли выдерживать давление?» Критики Рича заостряют внимание на другом. Биограф Крейг Копетас приводит слова анонимного «бывшего руководителя транспортного отдела», который якобы сказал, что Марк «набрался опыта в Гаване, и это сформировало его характер, он понял, что при определенных обстоятельствах закон — это не главное».[44]

Несмотря на эмбарго, Рич никогда не прекращал торговать с кубинским режимом. Сигары Cohiba, которые он курит с таким удовольствием, не единственное тому доказательство. До торгового эмбарго в феврале 1962 г. Рич постоянно летал в Гавану. Впоследствии кубинскими сделками руководили из мадридского офиса Philipp Brothers. Важнейшими видами кубинского сырья, которыми Рич торговал до середины 1990-х, были пирит и медь. Затем к ним добавились марганцевая руда, необходимая для производства стали, и никель. Его собственная компания затем покупала кубинский сахар, а привозила венесуэльскую или российскую нефть. Рич как-то даже зафрахтовал «Монвизо» — то самое грузовое судно, которое вывезло его семью из Франции в Марокко, — для перевозки пирита с Кубы в Италию. В 1991 г. кубинский беженец обвинил компанию Рича в том, что она вела переговоры с сыном Фиделя Кастро о добыче урановой руды на Кубе.[45] Рич отвергает эти обвинения, утверждая, что переговоры шли исключительно о месторождениях свинца и цинка.

После Кубы за Ричем окончательно закрепилась репутация вундеркинда, он стал восходящей звездой Philipp Brothers. За несколько следующих лет он объездил весь мир: полгода в Индии, полгода в Амстердаме; он искал новые возможности для бизнеса, путешествуя в Конго (Браззавиль) и Сенегал. («В Африке делать было особенно нечего», — замечает он.) В те времена туризм не был так популярен, и полеты были редким и весьма дорогостоящим удовольствием. Рич любил путешествия, независимость и приключения. Он обожал выискивать возможности для бизнеса. Это был именно тот образ жизни, о котором он мечтал еще в школьные годы. Ему было необходимо преодолевать препятствия. В 1964 г. Людвиг Джессельсон, руководитель Philipp Brothers, предложил 30-летнему Ричу возглавить мадридское отделение компании. Рич согласился не раздумывая.

Друзья в фашистской Испании

Марк Рич — человек хладнокровный и скрытный. Как и всякий хороший трейдер, он умеет контролировать свои чувства. Он держит эмоции при себе и не проявляет чрезмерного энтузиазма, но об Испании он говорит, как подросток о своей первой любви. Испанию он полюбил с первого взгляда, там он чувствует себя в своей стихии. Ему по-настоящему нравится испанский стиль жизни, оказавший влияние на его собственный образ жизни. Ему нравится завтракать в полдень и ужинать поздно вечером. «Я так люблю Испанию, что сам стал испанцем, — говорит он мне, сидя в шале в Санкт-Морице. — Это поразительная страна. Там и пустыни, и горы, и зеленые равнины, и море вокруг, и музыка, и искусство, и все на свете!»

Изрядную часть зимы он проводит на лыжных склонах Санкт-Морица, а летом часто летает на свою виллу в Марбелье. Роскошную виллу в мавританском стиле, которая обошлась ему в $9,5 млн, построил ученик знаменитого американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта. В ясные дни оттуда виден марокканский берег. Именно в Испании он влюбился в свою будущую жену Дениз; две из трех его дочерей родились там. Дениз Рич сказала мне как-то, что самое счастливое время она провела в Мадриде. В их семье до сих пор говорят по-испански. «Когда мы уехали из Испании, я не хотел, чтобы дочки забыли язык, так что мы продолжали говорить по-испански», — поясняет Рич. Домашний персонал у него по-прежнему испаноязычный.