Нефть в обмен на девушку - [3]

Принимал московского гостя вице-премьер Тарик Азиз – давний и верный сподвижник Саддама. Филатов сразу понял – это прелюдия к встрече с Президентом. В обеде также участвовали Аббас и два чиновника из МИДа, которые в основном молчали и вежливо улыбались. Стол накрыли прямо во дворе, и при желании можно было, не вставая с места, полакомиться спелым апельсином, собственноручно сорвав его с дерева.

Однако нужды в этом не было, поскольку обед был по-восточному обилен и разнообразен – настоящий арабский «мезе» из полусотни всевозможных закусок, красиво уложенных на множестве маленьких тарелочек. Филатов не раз пробовал нечто подобное, но здешний повар оказался истинным мастером своего дела. Впрочем, как это обычно и бывает на официальных обедах, большая часть поданных блюд осталась нетронутой. Ведь сидящие за столом собрались не для еды, а для серьезного разговора.

Пили слегка разбавленный водой арак – из маленьких охлажденных во льду стаканчиков, которые меняли после каждого тоста. Потом какое-то французское вино, судя по пыльной бутылке и потертой этикетке, дорогое. То ли извлеченное из правительственных погребов, то ли доставленное в обход санкций. А завершилась трапеза традиционным арабским кофе, который почему-то называется во всем мире турецким, что, впрочем, нисколько не портит его вкуса.

Тарик Азиз говорил много и со вкусом: клеймил американцев и все мировое сообщество, потакающее их коварным планам, сетовал на бедственное положение страны и народа, обвинял соседние арабские страны в предательстве общих интересов. Однако за всем этим красноречием Филатов видел четко поставленную цель – добиться помощи у России. В первую очередь для снятия санкций. Это была задача первостепенной важности, для достижения которой Ирак был готов идти практически на любые условия.

Россию за этим столом представлял Филатов. Конечно, будь Вождь премьером или президентом, а он, Филатов, министром иностранных дел, все выглядело бы куда солиднее. Но для Ирака сейчас был важен любой контакт с внешним миром. С другой стороны, Филатов представлял Партию, которая уверенно победила на выборах и имела обширные международные связи. Так что разговор получился вполне серьезный. В какой-то момент Филатов вдруг понял, кого напоминает ему высокопоставленный собеседник: «Да это же наш Микоян! Как там про него говорили? От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! Уникальный политический долгожитель, удержавшийся во власти при всех наших лидерах…»

Филатов даже анекдот вспомнил: Микояну советуют взять зонтик, чтобы не промокнуть под сильным дождем, а он говорит: не надо зонтик, я так, между струйками проскочу. И ведь проскакивал…

«Ай да Тарик! Правильно говорят, что Саддам строит свою власть по сталинской модели. Вон, даже люди похожи…»

Впрочем, схожесть Тарика Азиза с известным советским политиком сути дела не меняла. Ирак просил помощи у России и сейчас, за этим столом, ждал от Филатова ответа. И Филатов уверенно отвечал: да, наша Партия сделает все возможное. Он понимал, что главный разговор еще впереди, но совершенно очевидно, что все сказанное сегодня станет известно Саддаму раньше, чем он вернется в пустой «Эль-Рашид». Поэтому, несмотря на привычку говорить достаточно свободно и не всегда дипломатично, Филатов тщательно взвешивал каждое слово.

Обед изрядно затянулся, так что вернулся Филатов только вечером. На прощание Аббас сказал ему:

– Надеюсь, вы довольны приемом, мистер Филатов?

– Пока все идет хорошо, доктор Аббас, – ответил Филатов.

Он знал, что спрашивать о встрече с Саддамом, ради которой, собственно, он сюда приехал, бесполезно. Время и место встречи никто никогда не знал. Ее ждали, к ней готовились, но окончательное решение принималось в последний момент лично Саддамом.

Считалось, что все это делалось исключительно ради безопасности высшего руководителя страны, но у Филатова на этот счет сложилось свое мнение: диктатор, а Саддам однозначно был диктатором, должен быть непредсказуем, как удар грома, и загадочен, как сфинкс. Он везде и нигде, он всемогущ и всеведущ, он не человек, но воплощение силы, он возникает из ничего, там, где его не ждут, безжалостно поражает врагов, поощряет друзей и так же неожиданно возвращается в не поддающиеся пониманию высшие сферы. Филатов, еще будучи студентом МГИМО, изучал истории великих лидеров и пришел к пониманию их сущности.

Впрочем, был один признак: перед ожидаемой встречей, примерно за сутки, гостя брали под усиленную охрану. Это вовсе не означало, что встреча состоится, но после появления людей в штатском вероятность ее возрастала. Об этом говорили все, кому приходилось встречаться с Саддамом, а Филатов слышал от Вождя. Так что расспрашивать Аббаса было бесполезно, и Филатов спокойно простился с ним в дверях «Эль-Рашида».

В холле было по-прежнему пусто. Филатов скользнул взглядом по длинным рядам кресел безнадежно ожидающих гостей, и усмехнулся – санкции. Сколько раз он сегодня слышал это слово? Двадцать? Тридцать? И сколько раз еще услышит? Идти в пустой номер пока не хотелось, и Филатов решил выпить. Причем не арака, напоминавшего ему самогон, и не кислого вина, от которого до сих пор было противно во рту, а нормальной, хорошо охлажденной водки. В конце концов, на сегодня работа закончена.