Нефритовый трон - [81]

— Спорить об этом можно без конца, — нетерпеливо воздел руки Лоуренс. — Сегодня по крайней мере я не заметил ничего, кроме желания произвести на Отчаянного благоприятное впечатление. — Он не стал добавлять, что своей цели китайцы добились без особых трудов. Рассуждать о различиях жизни драконов на Востоке и Западе значило бы проявить нелояльность. Он сызнова вспомнил, что его не готовили в авиаторы, и поостерегся задевать чувства Грэнби.

— Чего ж вы тогда сидите мрачнее тучи? — вопросил тот, и Лоуренс виновато вздрогнул. — Я не удивлен, что ему понравился город: он всегда любил новизну. Но неужели все так уж плохо?

— Дело не только в городе. Драконы здесь — все, а не он один — пользуются большим уважением. Им дается много свободы. Я сегодня видел не меньше сотни драконов, расхаживающих по улицам.

— А если мы, не дай Бог, пролетим над Риджент-парком, тут же поднимется страшный шум и в Адмиралтейство поступит с десяток кляуз, — невесело согласился Грэнби. — И даже захоти мы сесть где-то в Лондоне, у нас ничего бы не вышло: улицы там слишком узкие для кого-то покрупнее винчестера. Здесь, насколько я видел с воздуха, планировка гораздо разумнее. Неудивительно, что драконов у них раз в десять поболе нашего.

Лоуренс, обрадованный тем, что Грэнби воспринял его рассказ без обиды, продолжал:

— Знаете, Джон, здесь детенышам назначают опекунов только в возрасте пятнадцати месяцев. Раньше их воспитывают другие драконы.

— Мне кажется, что делать из них нянек попросту расточительно — но китайцы, наверное, могут это себе позволить. Эх, Лоуренс, нам бы хоть дюжину этих красных, которые тут пропадают без всякой пользы. Прямо слезы на глаза наворачиваются, как посмотришь на них.

— Да, но я вел к тому, что диких драконов тут совсем нет. А у нас дичает каждый десятый, верно?

— В наше время уже нет. Длиннокрылов, бывало, теряли целыми дюжинами, пока королеве Елизавете не пришло в голову послать к одному из них свою горничную. Тогда стало ясно, что с девушками они послушные, как овечки — и ксеники тоже. А винчестерам свойственно уноситься прочь, прежде чем кто-то успеет надеть на них сбрую, но теперь они выводятся только под крышей. Им дают полетать, а потом уже приносят еду. Диким становится разве что один из тридцати, не считая яиц, которые пропадают в питомниках. Производители умудряются как-то их прятать от нас.

Разговор прервал вошедший слуга. Лоуренс махнул на него рукой, но тот, беспрестанно кланяясь и дергая капитана за рукав, дал понять, что Шун Кай, пришедший с визитом, приглашает офицеров выпить с ним чаю в большой столовой.

Лоуренс был не в настроении для выхода в свет, а Хэммонд, сопровождавший их в качестве переводчика, все еще дулся. Вместе они составляли крайне неразговорчивую компанию. Шун Кай учтиво осведомился, удобно ли они разместились и как им здесь нравится. Лоуренс отвечал кратко: его не оставляло подозрение, что китаец хочет выведать что-нибудь об Отчаянном. Оно возросло еще более, когда Шун Кай перешел к цели своего посещения.

— Лун Тен Цянь приглашает вас и Лун Тен Сяна на чай во дворец Десяти Тысяч Лотосов. Она надеется видеть вас у себя завтра утром — до того, как раскроются цветы.

— Благодарю, что доставили приглашение, сэр, — вежливо, но бесстрастно ответил Лоуренс. — Отчаянный очень хотел бы познакомиться с ней поближе. — Отказ вряд ли был возможен, хотя этот визит сулил новые соблазны для Отчаянного.

— Она тоже хочет присмотреться к своему отпрыску, — кивнул Шун Кай. — Ее мнение очень важно для Сына Неба. Быть может, вы расскажете ей о вашей стране и об уважении, которым пользуется там Лун Тен Сян.

Хэммонд, переводя это, быстро присовокупил от себя:

— По-моему, намек достаточно ясен. Сделайте все, чтобы завоевать ее расположение.

— Не понимаю, с чего это Шун Каю вздумалось давать мне советы, — сказал Лоуренс, когда посол удалился. — Он всегда был достаточно вежлив, но дружелюбия ни в коей мере не проявлял.

— Тоже мне совет, — вставил Грэнби. — Вы бы и сами как-нибудь додумались сказать, что Отчаянному у нас хорошо.

— Да, но без него мы не придали бы столь высокого значения завтрашнему визиту, — возразил Хэммонд. — Для дипломата он сказал очень много — собственно, только это он и мог сказать, не раскрывая перед нами все карты. Это внушает надежду, — добавил он с преувеличенным, как подумалось Лоуренсу, оптимизмом. Хэммонд уже пять раз писал императорским министрам с просьбой о встрече, на которой мог бы предъявить свои полномочия, но письма ему возвращали нераспечатанными. Когда же он попросил о свидании с несколькими другими европейцами, живущими в городе, то получил недвусмысленный отказ.

— Не такая уж она нежная мать, если согласилась отправить сына в такую даль, — сказал Лоуренс Грэнби ранним утром следующего дня. Капитан разглядывал свою парадную смену, вывешенную ночью проветриваться: галстук нуждался в глажке, а рубашка, как он заметил только сейчас, протерлась.

— Обычно они спокойно относятся к детенышам, когда те уже вылупились, хотя над яйцами, можно сказать, трясутся. В конце концов дракончик, появившись на свет, способен уже отгрызть козе голову, и материнская забота ему не нужна. Дайте мне: гладить я не мастак, но с иглой управляюсь неплохо. — Грэнби взял у Лоуренса рубашку и сел чинить прореху на рукаве.