Нефритовый трон - [60]

— Вы пробыли на палубе трое суток, — сказал Грэнби и повел его вниз. Распухшие пальцы не держались на поручнях трапа. Грэнби подхватил его под руку, и Лоуренс чуть не вскрикнул: боль от удара ломом давала о себе знать.

Грэнби хотел немедленно отвести его к лекарю, но Лоуренс отказался.

— Это всего лишь ушиб, Джон, и я предпочел бы пока не поднимать из-за этого шума. — После этого ему пришлось объяснять, из-за чего именно.

— Но это же возмутительно, Лоуренс! Парень покушался на вашу жизнь — нельзя этого так оставлять.

— Нельзя, — согласился Лоуренс, забираясь в койку. Напоследок он осознал смутно, что его укрывают одеялом и занавешивают чем-то окно.

Когда он проснулся, голова несколько прояснилось, но боль во всем теле никуда не ушла. Низкая осадка судна давала понять, что Отчаянный вернулся обратно, однако Лоуренс сильно обеспокоился задним числом. Он ринулся вон из каюты и чуть не споткнулся о портупейщика Уиллоби, спавшего поперек двери.

— Что вы тут делаете? — спросил капитан.

— Мистер Грэнби поделил нас на вахты, сэр, — доложил Уиллоби, протирая глаза. — На палубу подняться желаете?

Лоуренс протестовал тщетно: молодой портупейщик сопровождал его, как бдительный сторожевой пес. Отчаянный, завидев их, сел, привлек Лоуренса к себе и взял в кольцо. Авиаторы стояли вокруг плотными рядами: все говорило о том, что Грэнби недолго хранил секрет.

— Ты сильно ранен? — Отчаянный тыкал его носом, высунув в помощь осмотру язык.

— Со мной все хорошо, уверяю тебя — только рука ушиблена. — Лоуренс ласково отпихивал его, радуясь в то же время, что бунтарь успокоился.

Грэнби пролез к нему, не обращая никакого внимания на холодный взор капитана.

— Ну вот, у нас теперь свои вахты. Вы ведь не думаете, что он принял вас за кого-то другого, нет?

— Нет, — признал Лоуренс и неохотно добавил: — Скажу вам больше: это была не первая попытка с его стороны. Тогда я ничего такого не думал, но теперь почти уверен, что после новогоднего ужина он хотел скинуть меня в носовой люк.

Отчаянный тихо заворчал и едва удержался, чтобы не пройтись когтями по палубе, где после шторма уже остались глубокие борозды.

— Так ему и надо! Надеюсь, что его сожрали акулы.

— А я вот не слишком рад, что он утонул, — возразил Грэнби. — Поди теперь разберись, с какой стати он это делал.

— Личные причины следует исключить, — сказал Лоуренс. — Я ему и десяти слов не сказал — а сказал бы, так он бы не понял. Должно быть, он спятил, — добавил капитан без особого убеждения.

— Спятил дважды, причем вторично в самый разгар тайфуна, — отмахнулся от его версии Грэнби. — Мне сдается, что он попросту выполнял чей-то приказ, а это прямо указывает на принца или кого-то из прочих послов; и лучше нам побыстрей выяснить, кто это был, пока он не попытался еще раз.

Отчаянный горячо поддержал его, а Лоуренс испустил тяжкий вздох.

— Пригласим Хэммонда ко мне в каюту и все расскажем ему. Возможно, он догадается, какой мотив ими движет, да и допросить мы никого не сумеем без его помощи.

Хэммонд выслушал рассказ с нарастающей тревогой и вместо догадок высказал следующее:

— Вы всерьез предлагаете допросить брата китайского императора и его приближенных, как шайку обыкновенных преступников? Обвинить их в покушении на убийство? Потребовать у них алиби и доказательств их невиновности? Лучше уж сразу сунуть факел в пороховой погреб — нашей миссии так и так конец, а на дне морском ссор не бывает.

— А вы что предложите? Сидеть и улыбаться им, пока они не ухлопают наконец Лоуренса? — рассердился в свою очередь Грэнби. — Вас-то, думаю, это как раз устроит; противников выдачи Отчаянного станет на одного меньше, а на воздушный корпус вам наплевать.

Хэммонд резко обернулся к нему:

— Я прежде всего забочусь о государстве, а не об отдельных людях или драконах — как поступали бы и вы, будь у вас хоть малейшее чувство долга…

— Довольно, джентльмены, — пресек перебранку Лоуренс. — Первый наш долг — добиться прочного мира с Китаем, а первая надежда — сделать это, не лишившись Отчаянного. Споры по обоим этим вопросам недопустимы.

— В таком случае задуманное вами дознание не поможет ни надежде, ни долгу, — отрезал Хэммонд. — Что вы намерены делать, даже если какие-то улики найдутся? Заковать принца Юнсина в кандалы? — Он помолчал и уже спокойнее продолжил: — Не вижу никаких причин, по которым Фен Ли не мог бы действовать в одиночку. Вы говорите, что первое нападение случилось в новогоднюю ночь: должно быть, вы чем-то обидели его, сами того не ведая. Возможно, он был фанатиком и не мог стерпеть, что Отчаянный достался вам, — или просто безумцем. Возможно и то, что вы ошибаетесь. Это представляется мне наиболее вероятным, ведь обстоятельства в обоих случаях могли кого угодно сбить с толку. На празднике все крепко выпили, а в шторм…

— Бога ради, — бесцеремонно перебил его Грэнби, — объясните нам заодно, зачем Фен Ли при таких обстоятельствах толкал Лоуренса в люк и бил его ломом по голове.

— Если ваши предположения хоть в чем-то верны, — заговорил онемевший на время Лоуренс, — то дознание как раз и откроет правду. Ни безумие, ни фанатизм Фен Ли не укрылись бы от его соотечественников — а если я невольно его оскорбил, он наверняка сказал кому-то об этом.