Нефритовый слоненок - [68]

И Чулалонгкорн, начав с истории названия по итальянскому городу Ливорно в английском произношении, углубился в проблемы придворных птичников:

– При обычном освещении куры откладывают яйца только днем, а если освещать курятник круглые сутки, то в любое время. Проверяли. Так и есть. Но общее количество увеличивается незначительно и не больше затрат на ночной свет. Да и бедные куры не знают толком, когда можно спать. Прямо как придворные дамы в доме Чакри…

А Катя рассказала ему о «курином боге», подвешенном у входа в мамин птичник. Плоский камешек с дыркой посередине они нашли вместе с Иваном, и он сам выбил на нем куриную голову.

– …Как вы думаете, Катрин, сколько блюд можно приготовить из яиц?

– Десять? Ну, если пофантазировать, то, пожалуй, сорок?

– Сто! – с восторгом прервал ее догадки король.

– Катрин, я говорил тебе о коллекции рецептов короля. Думаю, ей мог бы позавидовать любой искусный кулинар, – вступил в разговор Лек, радуясь доверительному общению, которое начинало складываться между отцом и женой. – А Катрин тоже знает, как готовить яйца по-египетски – «хамине». Расскажи, Катюша…

В общем, когда молодая супружеская чета покидала дом Чакри, все – и уходившие, и остающиеся – были если не слишком счастливы, то вполне довольны друг другом.

Катя постепенно знакомилась со всеми родственниками и друзьями Лека. В Парускаване стало шумно. На обед, случалось, собиралось до двадцати человек. Все сиамцы. Кроме доктора Вильсона. Но он, будучи другом короля и королевы, не мог бросить тень чужеземного влияния на дом Чакрабона. Пришлось подыскать опытного кулинара для приготовления тайских блюд – до этого обходились услугами русского повара с помощником-китайцем, хозяйничавшими на европейской кухне в нескольких шагах от дома. Теперь под навесом, удаленным еще дальше, соорудили местную кухню – чад, жар и запахи не проникали в жилые комнаты.

Приходили в гости самые разные люди. Некоторые вызывали горячую Катину симпатию – например, принц Махидол, сын королевы Саванги, которому только что минуло пятнадцать, всегда веселый и оживленный. Другие вызывали с трудом сдерживаемую неприязнь. Вроде бы никогда принц Након-Чайси не старался обидеть или унизить Катрин, обычно был предупредителен, но… Принц Чира де Након-Чайси, главнокомандующий сиамской армией, во время русско-японской войны присутствовал на полях сражений, а потом в качестве почетного гостя микадо отправился в Токио. Узнав, что Катрин была сестрой милосердия, он не раз интересовался: «А как вам там служилось? Хватало ли продуктов, медикаментов, транспорта?..» Но Катя не могла и не хотела касаться военных тем. Ужасное отступление, хаос, Савельев – оказывается, эти раны еще кровоточили.

В одну из первых своих прогулок по Бангкоку ей пришлось пережить еще несколько неприятных минут, связанных с принцем Након-Чайси.

Лек уехал в краткосрочную командировку, поручив Катю заботам доктора Вильсона, и тот предложил ей посмотреть город с Золотой горы. Принц, услыхав, тоже захотел поехать, и на следующий день они, предпочтя открытый экипаж жаркой коробке автомобиля, отправились в недалекое путешествие.

Золотая гора, где осенью проходили народные гулянья, была искусственным насыпным холмом на окраине Бангкока, поросшим кустами и деревьями, с позолоченной пагодой наверху, давшей ей название. Гору окружала монастырская стена с мелкими лавочками у входа. Здесь продавалось множество изваяний Будды самого разного качества и величины.

По цементным ступенькам длинной лестницы, сначала поднимающейся полого, потом все круче, вверх и вниз сновали паломники. По краям ступеней сидели нищие, выпрашивая подаяние. Особенно жалко выглядели старуха с бельмом на глазу, в рубище, забывшем о своем первоначальном цвете, и стоящий возле нее одноногий китаец с отталкивающими серыми пятнами на коже. «Тропический грибок?»– еще подумала Катя. Заметив сочувствие в глазах молодой женщины, старуха с китайцем стали вопить еще более страстно, но не громче, чтобы не мешать другим. Принц, приостановившийся вслед за Катей, достал бумажник, но медных монет у него не оказалось, а самой мелкой банкнотой была бумажка в десять тикалей. Након-Чайси повертел ее в руках, нерешительно поглядывая на вдохновленных возможной удачей нищих: «Кому же дать?»– и вдруг, хитро усмехнувшись, подобрал с лестницы камешек, завернул его в банкноту и что-то быстро проговорил по-тайски попрошайкам. Они сосредоточенно закивали головами, а принц подошел к перилам и кинул сверточек в кусты на склоне холма. Оба несчастных ринулись к перилам, кое-как перелезли и кубарем скатились к замеченному кусту. Все произошло так стремительно, что Катя не успела их остановить.

Принц предложил спутникам подниматься дальше, говоря по дороге:

– Всего моего состояния не хватит, чтобы накормить эту ораву. А теперь победит сильнейший. У китайца одна нога. У старухи один глаз. Так что условия равны. А знаете ли, Катрин, я не случайно выбрал такое состязание. Когда военачальникам два века назад пришлось строить в джунглях крепость, они приказали разбросать на огромной площади драгоценные камни и золото. А жителям было объявлено, что можно собирать их, но, как свидетельствует хроника, люди, занявшись единственно розыском драгоценностей, начали рубить кустарник, за ним большие деревья. И, наконец, когда все собрали, – как вы понимаете, золота и камней было не так уж много, – оставалось только пустить огонь, и работа была закончена. Вот что значит выдумка! Если бы управители нанимали людей за плату, вырубка обошлась бы гораздо дороже… А казенные остатки в карман. – Он хитро подмигнул, но Катя не поддержала его улыбки.