Нефритовый город - [20]

– Ты могла бы съездить ее навестить, – сказал Лан. – Без спешки, когда устроишься.

– А ты? Как дела у тебя?

Лан повернулся к ней, прищурив левый глаз. Все говорили, что он вылитый отец, но Шаэ не видела сходства. Ее брат был преданным и душевным человеком, совсем не похожим на свирепого партизана со старых фотографий в дедушкиной комнате. Он как будто хотел что-то сказать, но передумал и сказал нечто другое:

– Все хорошо, Шаэ. Дела клана не дают заскучать.

На Шаэ нахлынуло чувство вины. Она не была честна, отвечая из Эспении на письма Лана, и не стоит ожидать, что теперь он ей доверится. Она даже не была уверена, что хочет его выслушать, если это значит слушать рассказы о спорах за территорию, отбившихся от рук Фонарщиках или убитых в поединках Кулаках – всех тех делах клана, от которых ей хотелось держаться подальше. И все же она задумалась о том, как брат удержит позицию Колосса, справляясь одновременно с уходом Эйни и с резким упадком сил у дедушки, а помогают ему только Хило и мерзкий старикашка Дору.

– Меня не было здесь, чтобы тебя поддержать. Прости, – сказала Шаэ.

– У тебя своя жизнь, Шаэ.

В его голосе не было упрека, и Шаэ поблагодарила богов за то, что после возвращения первым из членов семьи она встретила Лана. Он не пристыдил ее ни за то, что она уехала, ни за то, что вернулась. А это куда больше, чем она заслуживает, и больше, чем может ожидать от остальных членов семьи.

Наконец-то сказалась разница во времени, и нахлынула усталость. В доме зажегся свет, а потом погас, наверху в окнах маячила тень Кьянлы – она закрывала жалюзи. В темноте молчаливые силуэты скамеек и деревьев, среди которых Шаэ играла в детстве, казалось, смотрели осуждающе, как безучастные родственники. Она поняла, что у Кекона особый аромат – пряный и сладкий. Именно так она пахла для своих однокашников в Эспении? Она представила, как этот запах проникает сквозь поры. Шаэ положила ладонь на руку Лана. Его нефритовая аура вибрировала, как низкие басы, и Шаэ придвинулась ближе, но не слишком.

* * *

Шаэ поселилась в отеле и следующие три дня посвятила поиску квартиры. Ей не хотелось жить слишком близко к резиденции Коулов, но это не значило, что она может жить где угодно. Она сняла нефрит, но не сменила внешность и фамилию, и потому некоторых частей города ей лучше избегать. Даже ограничив зону поисков строго районами под контролем Равнинных, она от рассвета до заката ездила в дурнопахнущей подземке от остановки до остановки, жутко потея от летней жары, и смотрела одну квартиру за другой.

Не раз она изводила себя, что все могло быть куда легче. Одно слово Лана домовладельцу-Фонарщику, и она тотчас же получила бы прекрасную квартиру. Арендная плата была бы вполовину меньше, если бы вообще была, а домовладелец обрадовался бы, что разрешение на строительство или контракт, который он ожидает, немедленно одобрены. Но она сдержала обещание обходиться без семьи. Студенткой Шаэ жила экономно, и после обмена эспенских денег ее полученных на летней практике сбережений хватило бы на полгода арендной платы в Жанлуне, если быть благоразумной. К концу третьего дня поисков усталая, с мозолями на ногах, она подписала договор об аренде скромного, но удобного лофта с одной спальней в Северном Сотто и была довольна cобой.

Когда она вернулась в гостиницу, в вестибюле ждал Хило. Он развалился в пухлом кожаном кресле, но, увидев Шаэ, привстал, а его Кулак, один из братьев Маик, Шаэ точно не помнила который, поднялся с соседнего кресла и отошел в другой конец вестибюля, чтобы они могли поговорить наедине.

За два года ее брат не изменился, и Шаэ с неожиданной неловкостью задумалась, изменилась ли она, стала ли выглядеть старше и иностранкой – с новой прической и в новой одежде. Хило был старше ее всего на одиннадцать месяцев, и когда она уезжала, в каком-то смысле они были ровней. А теперь она безработная, одинока и не носит нефрит. А он – один из самых могущественных людей Жанлуна, и ему подчиняются сотни Зеленых Костей.

Шаэ знала, что не сумеет избежать этой встречи, но говорила себе, что это может подождать еще чуть-чуть. Интересно, это Лан сказал ему, где ее найти, или персонал гостиницы донес его Пальцам? Когда Хило поднялся, чтобы ее поприветствовать, Шаэ напряглась. Вестибюль гостиницы – уж точно не то место, где она представляла себе эту встречу.

– Хило, – сказала она.

Он тепло ее обнял.

– Что ты делаешь в отеле? Ты меня избегаешь?

Похоже, он действительно обижен, Шаэ и забыла, как он порой чувствителен. Хило обнял ее лицо ладонями и поцеловал в обе щеки и в лоб.

– Что было, то прошло, – сказал он. – Теперь, когда ты вернулась, все прощено. Ты же моя сестренка, как я могу тебя не простить?

Он говорит, как дедушка, подумала Шаэ, с этим прощением. Конечно, он не собирается извиняться за то, что назвал ее шлюхой и предательницей клана и прямо перед ней, в присутствии Лана и дедушки, вызвался убить Джеральда, если ему прикажут. Если бы Джеральд не был эспенским офицером и в комнате не присутствовал бы Лан, который всех успокоил, Коул Сен наверняка бы дал согласие.

В глубине души ей хотелось по-прежнему злиться на Хило. И это было бы проще, если бы он злился на нее. Но великодушие Хило напоминало его нефритовую ауру – такое же пылкое и ясное. Шаэ чувствовала, как теплеет, напряжение, которое она носила, как броню на спине и плечах, тает.