Нефритовый Глаз - [21]

— Приветствую, госпожа, хотите купить что-нибудь в подарок? — услышала Мэй за спиной чей-то заученно-деловой голос.

Она обернулась и увидела перед собой улыбающиеся мальчишечьи глаза.

— Выбирайте, что душе угодно, для вас назначу лучшую цену! — продолжал бойкий подросток, подходя ближе.

— С кем можно переговорить? — спросила Мэй. — Есть кто-нибудь постарше тебя?

Мальчишка скорчил недовольную мину, хотя улыбка в глазах не исчезла, и завопил что есть мочи:

— Дядя, с вами хотят поговорить!

От скрытой во мраке задней стены отделилась тень, приобретая человеческие очертания. Свет абажура выхватил лицо — плоский нос, раскосые глазки, кожа, пятнистая от старости и покрытая, словно мелкой рябью, тонюсенькими морщинками. В целом ничем не примечательное лицо, каких тысячи. Старик был облачен в куртку тан и широкие брюки черного цвета, так что создавалась иллюзия, будто он умеет растворяться в темноте. Поглядывая сквозь щелочки глаз, старик передвигался бесшумно, как ночь.

— Тут вот сестренка хочет с вами поговорить! — снова заорал мальчишка.

Старик приблизился почти вплотную и оказался чуть ниже ее ростом.

— Извините за беспокойство, — начала Мэй, вынимая газетную вырезку с фотографией ритуальной чаши. — Вам не доводилось видеть эту вещь?

— Громче надо, он плохо слышит, — сказал мальчишка и прокричал старику: — Сестренка спрашивает, не попадалась ли вам эта чаша!

Тот подслеповато уставился на фото, поднеся его к самым глазам, и разглядывал так долго и упорно, словно пытался прочитать какую-то неразборчивую надпись на незнакомом языке.

— Вы из полиции? — наконец произнес он характерным говорком коренного пекинца.

— Нет, я коллекционирую старинные вещи! — прокричала в ответ Мэй.

Старик принялся рассматривать ее лицо точно так же, как только что изучал фотографию. Мэй не отводила взгляда, стараясь разгадать ход его мыслей, но безуспешно. Она решила, что старик по натуре своей заторможенный, привык все делать неспешно, а потому кажется себе на уме.

Тот вернул газетную вырезку и сказал, закатывая глазки:

— Извините, эта вещь мне незнакома.

Потом повернулся спиной к Мэй и опять растворился во мраке.

Прикусив губу, Мэй с минуту наблюдала, как старик в темноте переставляет что-то на полках, и мальчик-продавец проводил ее к выходу.

Примерно то же самое повторилось и в других магазинах. Мэй не узнала ничего нового.

Потеряв терпение, она решила пообедать и зашагала на восток к Передним воротам. В этом районе Пекина располагаются сотни ресторанов и ресторанчиков, от самого дорогого под названием «Настоящая утка по-пекински», до харчевен с домашней кухней.

По обеим сторонам узких хутунов тянутся торговые ряды. Товары висят, привязанные веревками к низким крышам лавчонок, точно государственные флаги на флагштоках ООН. На этот рынок приезжают за покупками люди разного происхождения и достатка. Старушки с бамбуковыми корзинами, обычно парами, ищут хозяйственную мелочь вроде батареек, моющей жидкости и кухонных ножей. Они вертят в руках ножи, разглядывая их со всех сторон, и проводят лезвием по ладони, проверяя на остроту.

— Тупой, — говорят они продавцу.

— Вы, наверно, шутите! Этот производитель поставляет мечи шаолиньским монахам! — отвечает молодой продавец, берет нож, достает бамбуковую палку и одним движением отсекает от нее щепу.

Работяги из провинций стайками бродят по рынку в серых маоцзэдунках,[3] возбужденно переговариваясь на своих местных наречиях и пуская сигаретный дым. Здесь же можно встретить транзитных пассажиров с близлежащего Пекинского железнодорожного вокзала, убивающих время в ожидании пересадки на другой поезд. Надрывно кричат лоточники с едой и снующие сквозь толпу велосипедисты:

— Бараний шашлык по-монгольски! Денег не возьму, если язык не проглотишь!

— Сдохнуть мне на этом месте!

— Сколько за пакет?

— Слоеные блины по-пекински! Разевай роток на восьмой блинок!

Мэй отыскала ресторанчик почище, села за столик у окна и заказала говяжий суп с лапшой и специями. Огромную порцию подали в миске размером с небольшую корзинку. Вылавливая палочками лапшу, Мэй сквозь тюлевую занавеску наблюдала за тем самым мальчишкой из антикварной лавки, который всю дорогу следовал за ней по пятам. За соседним столом в клубах табачного дыма громко разговаривали трое мужчин с раскрасневшимися от выпитого лицами.

Закончив обедать, Мэй вышла из ресторанчика и, постукивая каблучками, быстро зашагала обратно на запад. Резко свернув за угол, она остановилась и оглянулась. Потом пошла еще быстрее. После нескольких таких маневров Мэй вновь очутилась на широкой пешеходной улице Люличан. Здесь она вошла в первый попавшийся магазин и затаилась, спрятавшись за деревянную колонну.

— Эй, ты зачем за мной подсматриваешь? — спросила она влетевшего следом за ней мальчишку.

Тот вздрогнул от неожиданности и промямлил, смущенно улыбаясь:

— Мне дядя велел.

— А ну-ка пошли к твоему дяде! — скомандовала Мэй.

Сидя на стуле из красного дерева в задней комнате антикварной лавки, Мэй отсчитала восемь банкнот по сто юаней, но не торопилась передавать их старику.

— Значит, вы таки видели чашу?

— Не совсем так. Я видел только фотографии, но думаю, это та самая.