Нефритовая страна - [29]

– Я сказал, что нечто может произойти, сир Блейд, но я не знаю наверняка. И прежде, чем делиться с тобой своими догадками – а все что я сейчас расскажу, родилось в моей голове – я должен взять с тебя слово, что ты не станешь торопить события и пытаться действовать в одиночку. Потому что если нечто и произойдет, то лишь в свое время. – Бейбер тихонько постучал по стене. – Так ты обещаешь, сир Блейд? Я всего лишь беспомощный безногий старик и скоро умру… но я не хочу умирать здесь.

– Хорошо, я обещаю, – отозвался Блейд. – И прошу тебя, забудь про сира Блейда. Ты помнишь, что говорил наш добрый друг Аплоний? Теперь я просто Блейд, до той поры, пока он не изобретет что-нибудь другое.

– Как скажешь, – согласился Бейбер. – А сейчас слушай. И помни о своем обещании.

Как ты уже знаешь, – начал он, – воевода Растум – мой соотечественник. Он превосходный солдат, но, как все кауки, он наемник и служит за плату. Я тоже был таким, но ему повезло, а мне – нет. Я сражался против монгов и попал в плен. Тогдато Растум и спас мне жизнь, посоветовав Кхаду отрубить мои ноги – вместо того, чтобы отрубить голову.

Блейду это показалось весьма сомнительным актом милосердия, но он промолчал.

– Кхаду было все равно, что рубить – продолжал Бейбер, – он уважал Растума и согласился оказать ему эту милость. Итак, Растум оставил меня в живых, хотя и без ног. Я рассказываю тебе все это только затем, чтобы ты понял – я могу догадаться о мыслях Растума. В конце концов, мы оба кауки.

Из-за вражды между Кхадом и Саддой, Растум оказался в весьма щекотливом положении. Он великий воин, и Кхад это знает и ценит его. Даже простые солдаты его уважают. Однако Садда тоже старается оказывать ему всевозможные знаки внимания, чтобы он перешел на ее сторону, когда она двинется против Кхада. Понимаешь?

Блейд в ответ заметил, что не хотел бы сейчас поменяться местами с этим прославленным полководцем.

– Вот именно! – Бейбер захихикал. – Растуму сейчас приходится гораздо хуже, чем тебе, но его терпению и выдержке можно только позавидовать. Ведь он не должен проявлять ни к Всемогущему, ни к его сестре излишнего дружелюбия или враждебности – иначе его сотрут в порошок. И поэтому он терпеливо ждет, пока разразится буря.

– Ладно, – прервал старика Блейд, – предположим, ты прав. Но как это связано со мной?

– Ты же убил Коссу, верно? Даже Растум не способен на такой подвиг. Увидев тебя, я понял, что Садда, пожалуй, отведет тебе более важную роль, чем очередной грелке в ее постели.

– То есть, заполучив меня, она больше не нуждается в Растуме?

– Не совсем так. Думаю, она еще не раз тебя проверит до того, как посвятит в свои замыслы. Однако ни тебе, ни мне, ни самим монгам не станет лучше, если она прикончит Кхада. Или если победит ее безумный брат. Тут без разницы – оба они кровавые маньяки. И кто бы кого ни съел, мира не будет, и эта ужасная война все равно не прекратится. Нужно свалить обоих. Растум это прекрасно понимает, и я надеюсь, начнет действовать сам Конечно, когда придет время, он захочет, чтобы ты оказался на его стороне. Понял?

Блейд с минуту обдумывал услышанное, затем спросил:

– Почему ты сказал, что Кхад безумен? Я ничего такого за ним не заметил.

– Поверь мне, он сумасшедший. Время от времени с ним случаются припадки, а между ними он выглядит вполне нормально. Как раз перед твоим появлением в лагере у него был продолжительный приступ, и теперь болезнь ненадолго оставила его. Но она вернется, обязательно вернется! В такие моменты никто не может чувствовать себя в безопасности – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок… особенно маленькие девочки.

Холодок пробежал по спине Блейда. При чем здесь маленькие девочки? Он обратился к Бейберу за разъяснениями.

– Понимаешь, Садда безумна, как одержимая жаждой убийства ведьма, что наслаждается мучениями своих жертв. А душу Кхада грызет гораздо более опасный недуг, с которым не под силу справиться даже Оби, великому черному богу. Кхад стал бессильным и не может любить женщин. Ни одну из женщин, кроме маленьких, совсем маленьких девочек, еще не созревших для постели. Когда к нему подступает безумие, Кхад берет такую девочку и зверски насилует ее… потом – следующую, еще и еще, до тех пор, пока не кончится припадок.

– И что же, люди молчат и терпят? Почему отцы и матери этих несчастных детей не пытаются что-нибудь предпринять?

Безногий невесело рассмеялся.

– Нет, конечно. Они прячут своих ребятишек и молятся. Да еще проклинают Кхада – так, чтобы их никто не услышал. Тебя проводили мимо виселиц?

– Да. Больше недели назад.

– Ты видел там посаженного на кол человека?

– Видел. По-моему, он был уже мертв.

– Бедняга… Один из воевод. Хороший боец, и преданный Кхаду. До тех пор, пока во время недавнего приступа Сотрясатель Вселенной не изнасиловал его малолетнюю дочь. Потом, когда разум вернулся к нему, Кхад закатил девочке пышные похороны, осыпал золотом безутешного отца и принародно бил себя кулаками в грудь, умоляя Оби отпустить ем грех. Он всегда так: сначала убьет, а потом плачет, молится и просит прощения у черного бога. Про Оби ничего сказать не могу, но отец девочки не простил Кхада и сразу после похорон попытался его прикончить. Ты уже видел, что из этого получилось.