Нефертити - [3]

— Позови моего волхва, — заметив молчаливого Хашшу на пороге, потребовал правитель, усаживаясь за стол.

Мясо было ещё тёплое. Нежная, пропитанная ароматными пряностями молодая баранина таяла во рту, одновременно обжигая язык и губы перцем и гвоздикой. Вождь хеттов налил вина в конусообразный серебряный кубок, сделал глоток, гася винной терпкостью пожар резковатых приправ. Вино и перец возбудили аппетит, и, почувствовав неожиданный голод, властитель не заметил, как на пороге появился его личный гадатель, которого он повсюду возил с собой.

— Проходи, Азылык, отведай мяса, — ласково предложил самодержец.

Волхв поклонился государю, присел за стол, но к мясу не притронулся.

В отличие от хеттов, черноволосых, смуглокожих, с крупными чертами лица, чьи длинные носы и огненные взгляды выдавали людей страстных, подчас наивных и прямодушных, Азылык был выходцем из древнего воинственного касситского племени, входившего в состав Вавилонии. Родившийся в горах, в верховьях реки Диалы, притока Тигра, он почти не знал отца, всю жизнь воевавшего в дальних пределах и там сложившего свою буйную голову. Его вырастили бабушка и тётки. Они умели только ворожить, разгадывать знаки стихий и предсказывать будущее, чем и зарабатывали себе на пропитание. И первые произнесённые им вслух слова были позаимствованы из бабушкиного словаря магических заклинаний. Бабка услышала его резкий гортанный клёкот, вздрогнула и пророчески произнесла: «Будет оракулом!». И тому весьма подходило его вытянутое, застывшее лицо кочевника с узкими прорезями век, больше напоминавшее засохшую глиняную маску. Оно завораживало с первого взгляда, и никто не мог долго смотреть в бездонные, точно затягивающие в пропасть, наполненные тусклым блеском светло-зелёные глаза гадателя. И никто с детства не мог угадать его возраст, он словно родился маленьким старичком с жёсткими, странного пепельного цвета волосами. Бабка постоянно брила его наголо, Азылык усвоил эту привычку на всю жизнь, и короткая грубая щетина на голове лишь подчёркивала состояние мудрого покоя и великой способности многое предвидеть. Одному из важных советников Тутхали Третьего, побывавшего в Вавилонии и случайно попавшего на берега Диалы в это касситское племя, показали чудо-ребёнка, уже в пять лет способного пророчествовать, и могущественный чиновник так загорелся желанием угодить столь необычным подарком властителю Хатти, что обменял свой стальной меч с большим рубином на эфесе и вороного красавца скакуна на маленького оракула. Волею судьбы Азылык оказался в Хаттусе, столице хеттов, а Тутхали, услышав несколько неприятных предсказаний от наглого мальчишки, настолько разъярился, что хотел даже умертвить юного пророка, но ему отсоветовали, и властитель подарил его сыну. Прорицатель без труда отгадал три заветных желания царственного отрока и в тот же миг стал учителем и близким другом будущего полководца, а впоследствии и государя, который никогда с ним не расставался и без его мудрого совета-благословения не начинал ни один боевой поход. И сейчас Суппилулиума позвал гадателя, чтобы тот разгадал странный сон, ему приснившийся. Правитель дал знак слуге принести обжаренный кусок барашка для гостя, но оракул неожиданно остановил его.

— Я только что вкусил трапезу, мой повелитель, и слишком насытил чрево своё. Думаю, большее ему только во вред... — певуче проговорил гадатель, глядя на красные мелкие гнойнички на скулах вождя.

«Пузырьки злости» — называл их про себя Азылык.

Суппилулиума решил предложить вина, даже потянулся за кувшином, но прорицатель его опередил.

— И вино мне радости не доставит, повелитель. Я бы выпил глоток ледяной воды Евфрата. Воды его священны и весьма полезны каждому, я уже сказал об этом твоим начальникам, и никакого вреда они не принесут.

Царь отправил слугу за водой, а тем временем поведал волхву свой сон, привидевшийся столь ярко, что он до сих пор стоял перед его внутренним взором. Оракул внимательно выслушал повелителя и несколько минут молчал, обдумывая странное сновидение. Самым неприятным в нём было то, что усиной петлёй скарабея срезало чёрные кудри правителя, и он даже ощутил холодок. Это уже было серьёзное предупреждение, и если полководец попытается пойти наперекор ему, то боги могут лишить царя жизни.

— Да, это несомненно вещий сон, ваша милость, — не без грусти покачал головой гадатель. — Год ныне такой, когда ваши звёзды держатся в тени и победного блеска не проявляют...

— Я проиграю митаннийцам? — впившись в гадателя взглядом, перебил волхва Суппилулиума и даже прекратил есть, столь важным для него был этот поход.

— На первый взгляд, всё указывает на это: мы стоим на границе с Митанни, нам предстоит сражение, исход которого плачевен. Так можно было бы расшифровать загадочный сон, — неторопливо промолвил волхв и, неожиданно улыбнувшись, добавил: — Но тут есть одна загвоздка. Незримый враг, что навёл на вас ужас, ваша милость, превратился в гигантского жука-скарабея, да ещё величиной с египетскую пирамиду. И первый, и второй знаки указывают не на митаннийцев, а на Египет. Его и следует опасаться. А с египтянами, я надеюсь, мы воевать не собираемся...