Нефертити. «Книга мертвых» - [103]

— Не отворачивайся от меня. Скажи, кто моя мать.

— Она была никто, безымянная женщина, и умерла, рожая тебя.

Новый факт нанес свой тихий и ужасный урон. От боли, причиненной этой потерей, потерей того, чего у нее никогда не было, разве только в мечтах, царица сгорбилась, прижав руки к груди, словно крепко зажала в кулаках обломки своего разбитого сердца.

— Как ты мог так со мной поступить?

— Не пытайся тронуть меня ничтожными словами и доводами любви. Ты не ребенок, чтобы говорить о детских вещах.

— Я никогда не была ребенком. Ты и этого меня лишил.

Она вернулась в тень и исчезла. Эйе стал прохаживаться между колоннами, спокойно дожидаясь ее возвращения. Когда он проходил рядом со мной, я быстро выхватил у него из-за пояса кинжал и приставил к горлу, коснувшись нежной прохладной кожи, едва не поцарапав ее, другой рукой заломил ему руки за спину. К нам побежали стражники, но я невозмутимо произнес:

— Назад, или я снесу ему голову.

Хети проворно разоружил их.

Нефертити вернулась в освещенную часть помещения. Я сильнее прижал лезвие кинжала к мягко пульсирующей жилке на шее Эйе и с радостью наконец-то почувствовал дрожь неуверенности.

— Могу убить его сейчас, или можем связать его и вернуться в город. Арестуйте его, отдайте под суд за измену и убийство.

Царица скорбно посмотрела на меня и покачала головой.

— Отпусти его.

Я не поверил своим ушам.

— Кто, по-вашему, пытал, искалечил и убил Тженри? Кто, по-вашему, дал Мерире сгореть в муках? Может, он сам этого и не делал, для этого у него есть главный врач, но он спланировал эти убийства и поощрил их. И после всего, что он сделал вам? Этот человек не принес ничего, кроме страданий и разрушения, и вы хотите, чтобы я его отпустил? Почему?

— Потому что так надо.

Я с отвращением отшвырнул кинжал. Эйе высвободился из моей руки и сильно ударил меня по лицу красной кожаной перчаткой.

— Это за то, что имел наглость коснуться меня. — Затем ударил еще раз. — А это за то, что имел наглость возводить на меня безосновательные и бездоказательные обвинения.

Я смотрел на него, ничуть не тронутый.

— Моя дочь — умная женщина, — продолжал он. — Она понимает.

И тут он улыбнулся. Эта улыбка вызвала у меня гадливость.

— У вас есть все в этом мире, — сказал я. — И все же внутри бушует какая-то ярость, пожирая вас, пока не останется одна оболочка. Что бы это ни было, вы никогда не будете удовлетворены.

Эйе проигнорировал мое презрение. Наклонившись, он зачерпнул горсть песка и небрежно рассмотрел его.

— Мне никогда не нравилось это место, и сомневаюсь, что меня здесь похоронят. Зачем нам нужны все эти милые картинки о хорошей загробной жизни? Посмотри, как мы описываем пашу отчаянную надежду на новую жизнь: обширные поля и множество слуг, работающих на них, великий почет и высокое положение, доступ к богатству и владениям — лучшее, что может дать мир или можем взять мы. Однако это всего лишь рисунки. Мы оба знаем, что случится, когда мы умрем. Ничего. Мы лишь кости и прах. Вечной жизни нет, нет Загробного мира, нет Полей Камыша. Сладкоголосые птицы вечности поют только в наших головах. Все это — сказки, которые мы рассказываем, чтобы защититься от правды. Короче, если бы у меня было все, я смог бы вернуть этот прах к жизни. Я, как зерно, купил бы себе дней и лет и жил бы вечно. Но сделать это невозможно. Мы не можем пережить время. Бессмертны только боги. А их не существует.

Он опустил ладонь, и песок пустыни посыпался на пол. Эйе снова повернулся к Нефертити.

— Есть и другие практические задачи, требующие нашего неотложного внимания. Я предлагаю тебе следующее: возвращайся в Фивы, а я достигну нового соглашения с разными партиями. Ты согласишься вернуться к старым традициям. В присутствии жрецов совершишь публичное поклонение Амону в храмах Карнака. Сделать это будет совершенно необходимо. Взамен твои дочери останутся в живых. Твоему мужу будет позволено жить, носить корону, но власти у него не будет. Может оставаться в своем смехотворном городе, молясь, как безумец, которым он стал, полуденному солнцу и песку, — мне все равно. Никто не узнает. К нему для услуг будет приставлено достаточно челяди.

— А ты?

— Я — Отец бога. Делатель правды. Я останусь.

— Вы — то самое общество, — сказал я. — Общество праха. Какое подходящее имя! Люди праха.

Он улыбнулся своей выверенной улыбкой.

— Еще одно представление. Церемония, если хочешь. Но действует хорошо. Люди любят власть тайн. Интересно, что они сделают и отдадут, чтобы узнать великий секрет власти. Семь золотых перьев птицы возрождения. Одно из них, по всей видимости, все еще у тебя. Прошу вернуть его законному владельцу.

— Вы оставили перо, чтобы я его нашел.

Он кивнул, как бы вежливо принимая комплимент.

Пошарив в сумке, я достал перо и подал его Нефертити. Та взглянула на него так, словно могла теперь видеть будущее. Словно знала конец истории. И это было не то, чего она желала.

— Хорошо, — проговорил Эйе. — Я приготовлюсь к завтрашнему дню. Народ любит тебя, дочь. Твоя стратегия, направленная на то, чтобы перехитрить врагов, восхитительна. Ты вернулась из Загробного мира. Мы, естественно, это используем. Ты должна стать соправительницей. Ты — звезда среди простых смертных.