Нефертити и Эхнатон - [65]
Второй текст происходит из гробницы Хуйи. Там, после датировочной формулы, говорится:
Эхнатон и Нефертити появились под большим балдахином из светлого золота, чтобы принять приношения стран Хару и Куша,[104] Запада и Востока. Даже острова, (что находятся) в середине моря,[105] прислали свои приношения царю, который воссел на великом троне Ахетатона, чтобы принять приношения всех стран.
Царь и царица, нежно держа друг друга за руки, смотрят на шествие представителей стран, которые признали верховную власть фараона. Нубийцы в длинных опоясаниях несут мешки с золотым песком, золотые кирпичики и кольца,[106] слоновую кость; ведут на поводках леопардов, антилоп, пантер. Азиаты, которых можно узнать по заостренным бородкам, дарят фараону сосуды, оружие, щиты, колесницы (в разобранном виде), льва, коня. Жители сказочной страны Пунт[107] доставляют благовония. Дары ливийцев, идентифицируемых по перьям, воткнутым в их волосы, состоят из страусовых яиц и перьев. Наконец, критяне предлагают фараону великолепные драгоценные сосуды.
Эхнатон и Нефертити, сидящие под балдахином, принимают «приношения» Нубии и Куша. 12-й год правления. Позади царственной четы, тоже под балдахином, стоят шесть принцесс. В двух нижних регистрах справа изображены праздничные игры (борьба, фехтование на палках и др.). Прорись рельефа из гробницы Мерира II в эль-Амарне.
Все к лучшему в этом лучшем из миров. Разве вышеописанная публичная церемония не явилась блестящим доказательством того, что фараон правит всем миром и что могущество Обеих Земель остается неоспоримым?
По видимости, так оно и было. Однако не скрывалась ли за внешней поверхностью менее обнадеживающая реальность? Имелись ли у устроителей церемонии какие-то особые мотивы, не нашедшие отражения в официальных отчетах о празднестве по случаю приношения дани?
Олдред убежден в этом. Будучи специалистом по амарнской эпохе, он считает, что Эхнатон, выставляя себя властителем, которому подчиняются все (как внутри страны, так и за ее пределами), отмечал свое восшествие на престол в качестве единственного царя. По мнению этого египтолога, Аменхотеп III, отец Эхнатона, умер после двенадцати лет совместного правления с сыном. Принимая иноземных послов, Эхнатон самым наглядным образом продемонстрировал свой приход к власти.
Некоторые специалисты отвергают эту гипотезу. Поскольку ни в одном тексте точная дата кончины Аменхотепа III не приводится, все наши предположения на этот счет суть не более чем догадки.
Между девятым (самое раннее) и двенадцатым (самое позднее) годами правления произошло еще одно несчастье – умерла мать Эхнатона, Тийа. Тийа имела резиденцию в Мединет-Гуробе, в Фаюме (недалеко от Ахетатона). Она, вероятно, много ездила по стране. И, без сомнения, часто наведывалась в новую столицу, где в ее честь устраивали праздничные пиршества. Некоторые высшие сановники были ее личными протеже – например, Хуйа, ее домоправитель, который владел скальной гробницей в эль-Амарне.
Эхнатон приобщил свою мать к культу Атона. Он даже построил для нее маленький храм, где в форме статуй были представлены две четы: Аменхотеп III с Тийей и Эхнатон со своей матерью. Вся семья, таким образом, имела божественный статус. На одном изображении из амарнской гробницы Хуйи мы видим Эхнатона, который вводит свою мать в святилище, именуемое «сенью Ра» (или, согласно другой интерпретации, «тенью Ра»). Это событие произошло во время праздника, когда царица Тийа нанесла визит своему сыну.
Символическое название храмов такого типа, существовавших еще в эпоху Древнего царства, представляет особый интерес, но интерпретировать его нелегко. Оно связано с идеей «фильтрации» солнечной энергии – идеей, которая присутствует в целом ряде древних традиций, представляющих Солнце как порою благодатное, а порою и вредоносное божество. Египетская мифология рассказывает нам о Солнце, которое посредством своего сияния дарует жизнь всем одушевленным существам; однако, когда то же сияние становится слишком интенсивным, оно сеет смерть. Можно предположить, что функция храмов, именуемых «сень Ра», состояла именно в том, чтобы лишить солнечную энергию ее вредоносных качеств и распространить по всему миру благотворное влияние совершенного, «очищенного» Солнца.[108]
Эхнатон вводит свою мать Тийу в построенное для нее святилище «сень Ра». За ними (справа, в нижнем ряду) следуют дочь Тийи Бакетатон, несущая листья салата, ее свита и (справа, в верхнем ряду) свита царицы Тийи. Прорись рельефа из частной гробницы в эль-Амарне.
В конце двенадцатого года правления царицы Тийи уже не было среди живых. Эта потеря явилась для царя тяжелым испытанием. Его мать прекрасно разбиралась в международных делах и, вероятно, не раз помогала царственным супругам принять правильное решение. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть нижеследующее письмо царя Митанни, адресованное Тийе:
Что касается меня, то все обстоит хорошо. Пусть и у тебя все будет хорошо. С твоим домом, с твоим сыном пусть все будет хорошо. С твоими войсками, со всем твоим имуществом пусть все будет в полном порядке. Ты знаешь, что я всегда испытывал дружеские чувства к Аменхотепу, твоему мужу, и что твой муж:, со своей стороны, всегда испытывал дружеские чувства ко мне… Ты гораздо лучше, чем кто-либо, знала обо всех вещах, о которых мы (с ним) разговаривали между собой. Никто другой этого не знал… Ты должна продолжать посылать дружеские посольства, одно за другим. Не прекращай это делать. Я не забуду дружбы с твоим мужем. А в настоящий момент я гораздо больше, чем когда-либо раньше, – в десять раз, нет, еще гораздо, гораздо больше – испытываю дружеские чувства к твоему сыну Эхнатону. Ты знала слова твоего мужа, но не послала мне целиком тот почетный подарок, который твой муж приказал мне послать. Я просил у твоего мужа статуи из литого цельного золота… Однако твой сын велел изготовить деревянные статуи, покрытые тонким слоем золота. Если в стране твоего сына золота так же много, как праха, то почему твой сын пожалел для меня эти статуи?… Он не дал мне даже того, что обычно давал его отец.
