Недовыжженная земля - [2]

Ставка Верховного Главнокомандования

И. СТАЛИН Б. ШАПОШНИКОВ

ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 1, л. 257-258. Заверенная копия.

Приказ датирован 17 ноября, но ни в коем случае не надо думать, что до указанной даты советское руководство действовало как-то иначе. Другое дело, что это ему не всегда удавалось, все-таки немцы наступали очень быстро, но о некоторых эпизодах отхода или планируемого отхода советских войск мы расскажем.

Лейба Троцкий когда-то говорил, что «если нам и придется уйти, то после нас должно остаться кладбище». Сталин хоть и был к нему «в жесткой оппозиции», эту идею точно запомнил и, как мы увидим, при первом представившемся случае попытался воплотить в жизнь. Это мы сейчас знаем как всё закончилось в 45-ом, но тогда, в Кремле, этого не знал никто. Поэтому делали то, что было задумано. Без дальнейших планов на будущее.

С Вильнюсом и Львовом не вышло, Минск тоже оставили на шестой день совершенно целым (советская авиация разрушила его в 1944, в результате ночных ковровых бомбардировок), поэтому первым в кладбище должен был превратиться Петербург. «Город трех революций» не должен был никому достаться. А население? А население в марксистских раскладах – самый дешевый расходный материал. Оно – ничто.

К середине августа, когда стало ясно что Петербург скорее всего не удастся удержать, из Москвы поступил приказ (разумеется секретный) ввести в действие план «Д». Для его осуществления заранее было доставлено все необходимое. Ответственность за выполнение поручалась Жданову и Ворошилову. А разработчиками являлись шеф НКВД Меркулов и второй секретарь местного обкома Кузнецов. Обоих, кстати, потом расстреляли. Назывался он, как обычно, у коммунистов весьма сложно: «План мероприятий по организации и проведению в жизнь специальных мер по выводу из строя важнейших промышленных и иных предприятий на случай вынужденного отхода наших войск». В случае входа немцев в город с центрального пульта расположенного в Казанском соборе должен был поступить сигнал, по которому в воздух одновременно взлетели бы несколько тысяч городских объектов. Все электрические подстанции, вокзалы, мосты, телефонные и телеграфные станции, водокачки, «топовые» здания, такие как Эрмитаж, Исакиевский собор, Смольный институт, Главный штаб, Адмиралтейство, весь трамвайный парк, склады с продовольствием. По сути город должен был превратиться в руины. Население, разумеется, об этом не оповещалось и должно было быть уничтожено вместе с немцами. То, что этот план был бы приведен в действие не вызывает никаких сомнений. 11 сентября 6-я танковая дивизия прорвалась через Пулковские высоты, откуда отлично просматривался весь город. В тот же день, 58-я пехотная дивизия вышла на окраины Петербурга, куда даже трамваи ходили. Советский кинематограф воспроизвел эту сцену. Маршал Ворошилов – вторая культовая фигура в стране после Сталина, самолично бегает по окопам и пробует поднимать солдат в атаку – ничего не действует. Питер мог бы исчезнуть уже 13 сентября, но 12-го Гитлер издал приказ: Петербург не брать. Западные историки и военные до сих пор считают этот шаг одним из самых крупных просчетов Фюрера. Командующий группой армий «Север» фон Лееб в недоумении звонит в Берлин, объясняя, что город уже у него в руках, но приказ есть приказ. Три немецкие армии проведут в бесполезном стоянии два с половиной года, пока блокада не будет снята. А с ней же снята и угроза уничтожения города. Так что история вывернулась весьма интересно: Адольф Гитлер оказался спасителем Петербурга.

2.

То, что не удалось сделать в Петербурге получилось в Киеве. Там, конечно, масштаб был не тот, но и город не столь важный и не столь символичный в советской мифологии. Все лишь какая-то там «мать русских городов». И Ленин там не бывал. И Сталин тоже. И в революции Киев никак не отметился, скорее наоборот. Но потому что произошло в Киеве, жители Петербурга могут понять, что было бы с ними.

Немцы вошли в практически целый город 19 сентября. Как обычно, первые дни армия обстраивалась на новом месте и до населения ей особенного дела не было. Нет, уходя там тоже много чего подорвали – опять-таки мосты через Днепр, водокачки, подстанции, и никого не интересовало, что в городе остается 600 тысяч «советских граждан». В общем, первая неделя подходила к концу, как 24 сентября 1941 г. в середине дня раздался первый сильный взрыв на Крещатике. За ним в течении нескольких минут последовали другие, тоже огромной мощности. За какие-то полчаса были уничтожены все здания вдоль Крещатика и Прорезной, Царская и Думская (сейчас тот самый «Майдан») площади. Превратились в руины улицы Институтская, Ольгинская, Николаевская (сейчас – Городецкого) и Меринговская (Богдана Хмельницкого). Одним словом, весь исторический центр Киева, ядро города, навсегда перестало существовать. Показательно и то, что немцев на Крещатике почти не было, они предпочитали обосновываться на более тихих улицах. Поскольку водопровод был выведен из строя, тушение пожаров был очень сильно труднено. Так что принцип «бей своих чтоб чужие боялись» опять сработал. Но это было не всё. 3 ноября 1941 г. превратился в пыль Успенский собор в Киево-Печерской лавре, памятник архитектуры XI столетия. Незадолго до этого, там отслужил молебен марионеточный президент т.н. «Словацкой республики» Йозеф Тисо. Уже через два дня по всему городу появились объявления, предписывающие всем киевлянам определенной национальности собраться 29 сентября в определенном месте и следовать куда прикажут.