Недоверчивые сердца - [15]
— Я не монахиня. Пока еще.
Граф улыбнулся — это заявление почему-то обрадовало его. Но почему? Он предпочел не думать об этом.
Его неожиданная улыбка успокоила Нессу. Человек изо льда не мог бы так улыбаться. Немного помедлив, Несса продолжила:
— К тому же защищать сестру — мой долг. Она у меня на первом месте.
Вот еще одно доказательство отсутствия призвания! От радости Гаррик чуть не засмеялся.
— Вы отправляетесь к святым сестрам? Им будет интересно узнать, что защита смертных для вас важнее, чем бессмертие души.
Несса готова была топнуть ногой, как Алерия. Поспешив исправить ошибку, она сказала:
— Разве Христос не говорит: «То, что вы сделали меньшему из моих братьев, вы сделали мне»? — Гордая знанием Библии и умением цитировать, Несса приободрилась. — «Не больше ли я обязан собственной крови?» — С ее точки зрения, она одержала триумфальную победу.
Гаррик кивнул, но глаза его смеялись.
— А разве Христос также не говорит, что первая и главная заповедь — «Возлюби Господа Бога твоего всей душой твоей и всем разумением твоим»?
Хотя в большинстве своем люди боятся и почитают Бога, мало кто, кроме церковников, знает Его слова. Пораженная тем, что граф знал Священное Писание и мог его цитировать в своих целях, Несса затрепетала и, утратив уверенность в себе, выпалила нечто совсем неуместное:
— Не зря Алерия сказала, что вы холодный как лед, как человек, не имеющий души!
Густые черные ресницы опустились, остались только узкие щелки, сквозь которые сверкали серые, как серебро, глаза. Многие назьгвали его холодным как лед, и это только забавляло графа. Но когда эта женщина так его назвала, ему изменила обычная выдержка.
— Холодный? — Он не ждал ответа.
Встревоженная чувственной улыбкой, появившейся на его лице, Несса хотела отступить, но не могла пошевелиться — как кролик перед удавом, не могла пошевелиться, даже когда сильные мужские руки обхватили ее за плечи и сжали, словно тиски. Как-то она слышала, что лед может обжигать, но до сегодняшнего дня этому не верила.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Гаррик наклонил голову и попробовал на вкус невинные, нецелованные губы. Они были сладки, как первые ягоды лета, после которых остается неутоленный голод и ты, обдирая руки о колючий кустарник, тянешься за следующей ягодой.
Объятия графа не причиняли боли, хотя руки у него были сильные. И эта мягкость пугала больше, чем жестокость, — она понуждала броситься в огонь его льда, огонь столь жаркий, что Несса таяла от искушения.
Гаррик откинул покрывало с головы девушки и погрузил пальцы в копну густых кудрей. Они оказались такими мягкими, какими он их видел в постыдных мечтах. Он намотал локон на руку, так что ее голова запрокинулась и губам предстала изящная и беззащитная шея. Кожа у нее была как атлас — свежая, весенняя…
Огонь переместился с губ на шею, и Несса задыхалась от удовольствия; боль желания пересиливала чувство вины.
— Плотский грех. — Несса не знала, что произнесла эти слова вслух, но на Гаррика словно вылили ушат воды — он опустил руки и поднял глаза к небесам, откуда на него, конечно же, смотрел сейчас негодующий Господь.
Внезапно получив свободу, Несса осталась стоять неподвижно, вся во власти его чар, как будто в пламенном объятии его лед передался ей и она обратилась в соляной столп, как жена Лота. «Нет, — говорила она себе, — жену Лота Бог наказал за непослушание». Но совесть посмеялась над нелепой попыткой оправдаться: а разве она, Несса, сделала не то же самое? На пороге принесения обета безбрачия она поддалась пылу мужчины, но ведь такой жар поднимается из обители дьявола! И то, что граф занимает все ее мысли и побуждает к поступкам, исходит из того же источника! Она в испуге посмотрела на него — высокого, темного, немыслимо красивого, как Люцифер перед падением.
Несса в ужасе бросилась бежать, как будто за ней гнались все дьяволы ада.
Гаррик также был ошеломлен произошедшим. Одна только мысль о том, чтобы покуситься на монашку — величайший грех. Когда в первый день он понял, что его влечет к монашке — пусть даже к послушнице, — он устыдился, но теперь он не просто смотрел на нее или видел греховные сны — он до нее дотронулся! Его переполняло отвращение к себе.
— Сестра Агнесса! — окликнули ее уже более настойчиво.
Погруженная в свои мысли, Несса не сразу отозвалась. Она стояла на коленях в маленькой часовне аббатства, где провела большую часть дня, молясь о прощении и о ниспослании какого-нибудь знака, подсказывающего, какой избрать путь. Сестры понимали: ей нужно получить божественное руководство в принятии важного решения, поэтому ее и освободили от других обязанностей, кроме участия в обычных богослужениях. Морщась от боли в онемевших ногах, она встала и повернулась к пожилой женщине, терпеливо ожидавшей ее.
— Аббатиса Бертильда просит тебя зайти. — Старуха ободряюще кивнула и скрылась.
Несса была рада передышке. Посмотрев в коридор, где тонкие свечки числом не более минимально необходимого едва освещали темный проход, Несса подавила в себе тоску по ярко освещенным комнатам и мягким скамеечкам для молитв в Солсбери-Тауэре. Девушка сбежала из замка, даже не подумав сообщить Алерии о том, как граф ответил на ее пожелание (Несса была поглощена собственными переживаниями и раскаянием), и вчера она прибыла в аббатство поздним вечером. Теперь же ее сомнения усиливались с каждым мгновением. Доводы графа попали в самую точку. Она слишком поглощена мирскими делами, слишком легко поддается гневу и спорит. Но самое важное открытие принесли его руки. Конечно, женщина добродетельная стояла бы себе спокойно или, еще лучше, оттолкнула бы его! А вот она… Чувство вины терзало ее все сильнее.
Чудеса храбрости и доблести показывают герои этого романа, но все их подвиги меркнут перед величием двух женщин, которые ради своей любви совершают невозможное.
Превратности любви Грэя и Лиз, влечения и безумства их романа, взорвавшего упорядоченную атмосферу поздневикторианского быта, не оставят равнодушным любознательного читателя.
В третьей части трилогии М.Роджерс о друидах (часть первая «Воспевая рассвет»; часть вторая «Воспевая утреннюю звезду») рассказывается о том, как Ивейн, могущественный жрец и колдун, силой своих чар пытается остановить полчища врагов, победить алчного епископа Уилфрида, мечтающего уничтожить друидов и сровнять с землей Трокенхольт. Ивейну помогает в его подвигах Анья, его юная возлюбленная.
Красота, доброе сердце и чудесный дар юной целительницы Брины околдовали молодого принца. В борьбе за свою возлюбленную ему пришлось не раз подвергать себя смертельной опасности. Но ни тяжелые испытания, ни чары старого колдуна, ни великие битвы королей не смогли помешать двум любящим сердцам…
Родэйр. Окрестные селяне шепчутся, что настоящим отцом второго сына Уайта является сам дьявол, и называют этого угрюмого и красивого рыцаря Дэйр-Дьявол. Заклейменный незаслуженным и несправедливым презрением отца, мятежный Дэйр покидает Англию. Возвратившись в Уайт, чтобы заявить о своих правах, принадлежащих ему по рождению, он рискует честью, чтобы ощутить сладость поцелуя и мягкость шелковой кожи Элис, своей запретной любви.Элис. Отец внушил ей, что искрящееся великолепие волос следует прятать под шапочкой, а независимый дух смирять.
Они необычайно красивы… и похожи как две капли воды – юная невинная Ллис и коварная колдунья Элис, и обе они влюблены в одного мужчину… Что предпочтет их избранник – чистую любовь или колдовскую страсть?
…Отец Александра Дюма был сыном маркиза и чернокожей рабыни с острова Сан-Доминго. Он дослужился до генеральского чина в армии Наполеона. Мать – дочь трактирщика, она влюбилась в пылкого мулата, когда тот был еще рядовым драгуном по прозвищу Черный Дьявол. Их сын с сорока франками в кармане, выигранными на бильярде, явился в Париж. Он прославился как невероятный трудоголик и бесшабашный гуляка, покоритель женских сердец и неудержимый фантазер. За свою долгую жизнь Дюма заработал своим пером миллионы – и ровно столько же прокутив к старости.
У Екатерины Арагонской не было фрейлины более преданной, чем Джейн Сеймур. Девушка и предположить не могла, что займет место королевы в постели любвеобильного Генриха VIII. («Дворцовые тайны»).Своей любовью к Роберту Дадли Летиция Ноллис бросила вызов своей кузине — самой Елизавете I! Неужели они обречены соперничать за любовь одного из самых харизматичных мужчин своего времени? («Соперница королевы»).
В 1590 году Неаполь содрогнулся от зверского убийства. Убийца — великий и безумный композитор Карло Джезуальдо, принц Веноза. Жертвы — его красавица жена Мария и ее аристократический любовник.Джезуальдо предпочитал мальчиков и не любил жену, однако ревность, зависть к сопернику и бешеная злоба взяли верх над здравым смыслом. С леденящим душу хладнокровием охотника он выследил осторожных любовников и устроил им прощальный спектакль, своей жестокостью потрясший даже ко всему привыкших современников.Этот роман насквозь пропитан открытым эротизмом, безжалостным насилием и зрелой красотой средневекового Неаполя.
Юная королевна, последняя ветвь уничтоженной королевской семьи, под личиной странствующего рыцаря возвращается в свой замок, захваченный варварами. Ее инкогнито тут же раскрыто человеком, который испытывает к ней странное, граничащее с одержимостью непреодолимо сексуальное влечение пополам с ненавистью, ведь когда-то королевна стала причиной его падения. Написав ей письмо эротического содержания, он был жестоко наказан ее отцом. .
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Книга, представленная вниманию читателей, основана на истории высокой любви между раби Акивой и Рахель, описанной в Талмуде. Именно благодаря своей жене Акива сумел преодолеть путь от неграмотного пастуха до одного из величайших мудрецов в истории Иудеи. В этом произведении рассказывается о родившемся в бедной семье и не получившем никакого образования в молодости Акиве. Он был простым пастухом и, перебираясь с места на место, везде выполнял тяжелую работу. Но однажды судьба преподнесла ему удивительный подарок, послав встречу с прекрасной девушкой.
Брак юных Натана Уинчестера и Сары Сент-Джеймс был заключен по приказу короля, решившего навеки связать родственными узами два враждующих клана. Ему было четырнадцать лет, ей – ….Но сразу же после свадьбы супруги разъехались… чтобы встретиться лишь четырнадцать лет спустя.
Один из лучших женихов Лондона, дуэлянт, не знающий поражений, красавец — таков был неотразимый маркиз Родгар. Однако блистательный светский лев поклялся НИКОГДА не поддаваться женским чарам, НИКОГДА не связывать себя узами брака — и долгие годы свято держал свою клятву…До того дня, когда по воле короля он стал защитником графини Дианы — красавицы, в которой слились воедино прелесть прирожденной соблазнительницы и яростная независимость женщины, имевшей все основания не доверять представителям противоположного пола.
Печальная судьба уготована юнги кельтской красавице Риган — она жертвует целомудрием ради сестры, заменив ее на брачном ложе, после чего отправляется в монастырь.Однако из убогой кельи Риган попадает в руки работорговца, а затем — в гарем. Там девушке предстоит постигнуть науку любви, а пламенный и нежный Карим-аль-Малина должен превратить ее в лучшую рабыню халифа. Но, рискуя навлечь на себя гнев восточного владыки, учитель и ученица влюбляются друг в друга.
Красивый, как античный бог, и баснословно богатый Саймон Бассет, герцог Гастингс, был вожделенной добычей для всех незамужних аристократок Лондона — но не имел ни малейшего желания прощаться с радостями холостяцкой жизни.Прелестная Дафна Бриджертон отлично понимала, чтобы сделать выгодную партию, необходимо прежде всего обзавестись — пусть даже только для вида — блестящим поклонником.Так появляется в свете эта парочка. Однако лукавая судьба смеется над людской хитростью — и очень скоро «боевой союз» Саймона и Дафны превращается в подлинную, жгучую страсть, а старательно разыгрываемая ими любовь внезапно оказывается любовью истинной…