Недоступная девственница - [13]

Рауль при всем своем опыте так и не смог разглядеть того, что скрывалось за сооруженным Фрейзером фасадом. Он лишь бегло оглядел этого посетителя и тут же потерял к нему интерес. После этого Рауль взял под наблюдение столики в другой части зала. Да, немало завсегдатаев со своими друзьями, но есть и новые лица… Ничего такого, что требовало бы особого внимания. Если не считать троих, уже заканчивавших еду и подходивших к стадии бренди и сигары.

Один из них представлял собой весьма благодатный материал в качестве завсегдатая, хотя и не он был сегодня главным за столом. Дорогой костюм, манеры и интонации, указывавшие на отличное воспитание. Удивляли его седые — серебристые — волосы. И это при молодом, загорелом лице. Второй, напротив, не отличался изысканными манерами. Коренастый, с грубым лицом. Пил вино большими глотками. Иностранец, хотя из какой страны, сразу не скажешь. Волосы коротко стриженые, черные. Лицо коричневое, хотя загар тут ни при чем. Толстая шея. Весь излучает какую-то агрессивность…

Столик заказывал третий, мистер Брунель. С ним вроде бы все было в порядке, не к чему придраться, и все же от присутствия Брунеля Раулю делалось несколько не по себе. Может, дело в его внешности? Мистер Брунель был почти что карликом. Четыре фута девять дюймов или что-то в этом роде. Лет пятидесяти с небольшим. Запоминающееся лицо. Густые черные волосы, зачесанные назад. Одежда дорогая и сидит на нем отлично. Хорошие манеры. Держится незаметно, но уверен в себе. С таким не поспоришь. Спокойное лицо, спокойные глаза с тяжелыми веками. И все же… В этом спокойствии было что-то нездоровое… Оно исходило не от душевного равновесия, но от какой-то внутренней пустоты. Да, именно в этом все дело. В могильном склепе тоже царит спокойствие, но стоит лишь заглянуть в него, и вы испытаете примерно те же чувства, что возникали при взгляде на мистера Брунеля.

Рауль одернул себя, заставил перестать фантазировать. Одно дело уметь оценивать клиентов — это необходимое занятие, но нельзя давать простор воображению. На его лице появилась приветливая вежливая улыбка, и он начал переходить от столика к столику.

— Все, как вы хотели, мисс Блейз?

— Да, Рауль, все превосходно. Огромное спасибо.

— Я очень рад. Вы долго отсутствовали. Побывали в солнечных краях?

— Да, я недавно вернулась из Танзании.

— Надеюсь, у вас была интересная поездка. Очень приятно снова видеть вас у нас.

— Спасибо, Рауль.

Рауль отвесил легкий поклон Вилли Гарвину, чуть ниже поклонился Модести и удалился.

Джайлз Пеннифезер удрученно посмотрел на груду костей на своей тарелке и сказал:

— По-моему, он не доволен тем, как я обошелся с палтусом по-дуврски.

— По крайней мере, бедняга палтус до этого уже успел скончаться, — постарался утешить его Вилли. — Я хочу сказать, было бы куда хуже, если бы ты так вот обошелся с кем-то из твоих пациентов.

Пеннифезер улыбнулся.

— Теперь, когда я вернулся в Англию, у меня нет больше возможности упражняться в хирургии. Одно дело африканская глушь, а другое — цивилизованная Англия. Тут мы говорим: «А! У вас чирей на шее. Вот вам направление, идите туда-то и туда-то, и там вам помогут». Жаль. Я бы не хотел терять полезные навыки. Чародею надо упражняться в своем магическом искусстве. — Он посмотрел на Модести и спросил: — А как твой зад, дорогая?

Модести вздохнула.

— Джайлз, ты не задавал этот вопрос мне уже неделю и вдруг спохватился. Нашел время и место! При всем честном народе.

— Виноват, но все-таки как он?

— Отлично, — сказала Модести и, обращаясь уже к Фрейзеру, пояснила: — Немножко порезалась в Африке.

Фрейзер пожал плечами.

— Чего еще можно ждать от этих танзанийцев? Только и норовят всадить тебе нож в спину или в зад, стоит только отвернуться.

— Нет, это сделали вообще-то не танзанийцы, — решил внести в вопрос полную ясность Пеннифезер.

— Мистер Фрейзер просто демонстрировал учтивое нежелание проявлять любопытство, Джайлз, — пояснила Модести.

— Я тебя понял. Не хочешь допускать общей дискуссии на тему своего зада? Ну, так о чем мы бишь говорили? — Его взор упал на останки палтуса, которые мгновение спустя вместе с тарелкой проворно убрал официант. — Ах да, насчет хирургии. Знаете ли вы, что, когда я был студентом, мне нужно было делать первое вскрытие. Чья-то рука…

— Правая или левая? — деловито осведомился Вилли.

— Это мне установить так и не удалось. Я взял скальпель и собирался уже было сделать разрез, как вдруг грохнулся в обморок. Очнулся на больничной койке весь в бинтах. Упал на скальпель и получил дыру в груди в три дюйма глубиной. — Он весело захохотал. — Помню, как старина Меридью заметил по этому поводу: «Еще на дюйм правее, Пеннифезер, и сотни твоих будущих пациентов были бы избавлены от ужасной участи стать жертвами твоих хирургических издевательств». Разумеется, он шутил. — Пеннифезер обернулся к Фрейзеру. — А вы, простите, чем занимаетесь?

— Я государственный служащий.

— Вот как? Интересная у вас работа?

— Просто захватывающая. Новая система сопоставления объемов импорта и экспорта выглядит просто потрясающей. — Фрейзер покивал головой, словно оказавшись под впечатлением только что сказанного.