Недостройка - [3]

Но ладно, хватит пока об этом, потом как-нибудь продолжу про матчасть, а пока Андрей достаёт из своей сумки через плечо бомбу портвейна под названием «Три топора» и предлагает дерябнуть по маленькой – в аэропортах пока что вегетарианские времена, любую жидкость можно проносить на борт. Исключая легковозгораемые материалы – бензин там или чистый спирт нельзя, а вот алкоголесодержащие препараты запросто.

– Я не против, – отвечаю я, переглянувшись с коллегами.

– А я не буду, – твёрдо заявляет Сергуня, он у нас упёртый и твердокаменный турист, почему-то не пьёт алкоголь вне туристических маршрутов.

– Давайте сыграем в демократию, – предлагает Петрович, он среди нас больше других читает перестроечную прессу и даже ходит на перестроечные митинги, – кто хочет, пусть выпивает, кто не хочет, может заняться самосовершенствованием.

– А также самофинансированием, – добавляю я, – и хозрасчётом.

– А ты сам-то как? – спрашивает Андрюха старшего, – за демократию и гласность или против?

– А за, – скромно отвечает Петрович, доставая из своей сумки складной пластиковый стаканчик, остальные, ну кроме Серёжи, тоже достают посуду.

– Вот и ладушки, – радостно разливает портвейн Андрюха, – давайте за перестройку что ли…

– И новые мЫшление, – добавляю я.

– Не торопись, – замечает молчавший до этого времени геноссе Мыльников, – за мЫшление это второй тост будет.

– Согласен, – откликаюсь я и немедленно выпиваю свой стакан.

Ой, какая ж гадость, граждане судьи, этот портвейн три семёры. Впрочем Агдам с Азербайджанским нисколько не приятнее – по мне, так лучше водки пока ещё ничего не придумали. Закусываем плавленым сырком «Дружба», разломленным на четыре части. Серёже не дали – нехрен продукт переводить на непьющего.

– А кто что про Читу знает? – спрашивает Андрюха. – Как-никак мы тут первый и наверно последний раз оказались.

– Я знаю, – отзывается Петрович, – тут где-то рядом буряты живут. И ещё Монголия под боком. И зимой очень холодно.

– И еще в Мимино про неё поют, – добавляю я.

– Это в каком месте? – спрашивает любознательный Саня.

– Ну как же… чита-грита, чита-маргарита, вах…

– Да, действительно, – подхватывает Андрюха, – ну давайте прикончим уже этот портвейн, не пропадать же добру.

А мы и не возражаем, подставляя опустевшую тару.

– Грызут меня тяжкие сомнения, – делюсь я с остальными, выпив очередную дозу розовой гадости, – заработает ли вся наша электроника после перевоза её на другой край света…

Из своей памяти я извлёк, конечно, тот факт, что электроника в принципе работать будет, но весьма своеобразно и не совсем так, как ожидалось бы, а ответил мне демократический начлаб Петрович.

– Не боись, Антоша, в случае чего с толкача заведём.

У него, у Петровича, единственного в нашем отделе был личный автомобиль системы Москвич-412, жуткая ломучая консервная банка с болтами, поэтому он иногда употреблял в своей речи соответствующие авто-термины.

– Ну ты меня успокоил, – ответил я, – а про Камчатку кто чего знает? Читу же мы сейчас проедем и забудем, а там нам не один месяц всё же жить предстоит.

– На Камчатке вулканы, – оживился турист Серёжа, – и гейзеры горячие ещё.

– Долина гейзеров закрыта, – сразу уточнил Андрей, – так что на неё рот можешь не разевать. А на вулкан какой-то я бы с удовольствием поднялся.

– Подтверждаю про долину, – добавил Петрович, – туда даже организованные группы не пускают уже много лет. Плюс к тому до неё из Петрика лететь или плыть надо, дорог на Камчатке очень мало, так что либо воздухом, либо морем.

– Ладно, на месте разберёмся, а сейчас это не нас там на посадку зовут? – сказал я, обратив внимание на каркающий громкоговоритель.

– Нас как будто, – подтвердил геноссе Мыльников, – пойдёмте уже, а то что-то не хочется в этой Чите застрять.

Елизово-Питер-Морвокзал

Хабаровск как-то мимо моего сознания протёк, ничего не запомнилось в том же стереотипном двухэтажном аэропорту, где из-за нелётной погоды скопилась чёртова уйма народу, стоящая, сидящая и лежащая на каждом свободном квадратном дециметре пола. Ящики с блоками моей СМ-4 перегрузили без нас, что меня сильно удивило – при вылете мы активно помогали в этом деле, аэрофлотовские грузчики надрываться сверх положенного не особо рвались.

Нас почему-то не задержали из-за плохой погоды, так что вылетели мы в Петропавловск ровно тютелька в тютельку, когда и должны были по расписанию. Два с половиной часа – и мы над знаменитыми камчатскими вулканами, да. С высоты десяти километров смотреть на них было, честно говоря, жутковато, торчат такие все белоснежные шпили с обгоревшими верхушками… а ниже, где снег уже растаял, чёрные-пречёрные лавовые поля, и серой наверно тащит там, если пониже спуститься, преисподняя как она есть в полной боевой красе.

Когда ещё подлетали к Елизову, в глаза бросились стоящие на отдельной полосе в ряд боевые самолёты, в основном МИГи, пяток Сушек и десяток огромных бомбардировщиков ТУ-95, которые когда-то и в пассажирском варианте производились. Спросил у нашего старшего, чего это они на гражданском аэродроме делают, а тот с умным видом ответил, что на Камчатке земля неровая, место под посадочные полосы только одно нашли в районе Петрика, вот и объединили.