Недостреленный - [80]

Приехали мы на место во второй половине дня, уже к вечеру, с остановками на промежуточных станциях, с заправками паровоза водой. В дороге пожевали хлеб с варёной картошкой, взятые с собой, пропахли паровозным дымом, залетающим в открытые при жаре окна вагонов, и резким запахом табачного самосада, который курили часть проезжающих. Пару раз выходили размять ноги на перроны станций, прихватив с собой наши котомки, чтобы не их стащили в наше отсутствие. В один из таких выходов Паша поделился со мной своими думками:

— Вот, Саш, в партию хочу вступить. Да вот не знаю, возьмут ли.

— В какую? — на всякий случай уточнил я.

— В нашу, в рабочую. Партию большевиков, — Павел даже немного удивился.

— Ну мало ли, может, тебе левые эсеры понравились, — ответил я в шутку, — они же с большевиками товарищи, в Советах состоят.

— Большевики, они наши, рабочие, за рабочий класс, — убеждённо сказал Павел. — И говорят всё верно и понятно. А левые эсеры кричат больше.

— А-а-а… ну похоже… — не споря, ответил я.

— А ты-то сам как, надумал про партию-то? — заинтересованно спросил Паша, взглянув на меня.

— Я ещё не до конца всё понимаю, — уклонился я от ответа, — не разобрался в тонкостях политического момента. Литературу, вот, еще надо почитать, "Манифест", к примеру, товарища Карла Маркса. А то спросят, а я и объяснить не смогу.

— Вот то-то и оно… — вздохнул Паша. — Я вот тоже не до конца… в этом… в моменте… Вроде чувствую, что верно большевики говорят, а вот сам рассказать не умею. Думаешь, не возьмут?

— Возьмут, — успокоил я его. — Не сразу, может, но возьмут. Почитаешь работы товарища Маркса и товарища Ленина, обдумаешь их хорошенько. И не хуже других сможешь объяснять. Ты же грамотный, смётка у тебя есть и понимание имеешь.

— Ага… Хорошо бы… — Паша, улыбаясь, уставился в летнее яркое небо. Паровоз вскоре дал свисток, и мы вскочив на подножку вагона, поднялись в тамбур и пошли на места.

Я говорил уже куда едем, нет? Это был Ярославль. Приехали мы на Московский вокзал. Пассажирский вокзал города был каменным строением, хоть и большей частью одноэтажным, но с очень высокими окнами залов и с возвышающимся в центре фронтоном.

Выйдя на привокзальную площадь, мы с Павлом огляделись. Поискали взглядом патруль или милиционера, но никого не увидели. Решили спросить у прохожего, как пройти в центр города по адресу, где располагалась местная милиция. Рабочего вида парень махнул рукой:

— Вот туда идти, по "американскому" мосту по Большой Московской, а за ним центральная часть, сами увидите.

Повернув в указанном направлении, стали выходить с площади и заметили "коллегу". Милиционер сидел в теньке под растущим с краю площади деревом, надвинув фуражку на глаза, и дремал. Сбоку стояла прислонённая к стволу винтовка.

— Позорят рабоче-крестьянскую милицию, — неодобрительно высказался Павел. — Придём, местному комиссару скажем…

— Паша, у нас своё задание, — устав от долгой поездки, отозвался я без энтузиазма и желания спорить. — Давай придём сначала, посмотрим, что за человек этот комиссар, потом подумаем…

Паша нахмурился, но согласился.

Местность вокруг была застроена одноэтажными домами, над которыми высились фабричные трубы и колокольни церквей.

— Чего-то город какой-то маленький, — удивился Паша. — Я думал, дома здесь как у нас, в Москве.

— Мы, наверное, в фабричном районе, в центре должно быть по-другому. Ярославль город старый, — обнадёжил я.

Подошли к реке, на которой стояли баржи, а на противоположном берегу в лучах закатного солнца сверкали многочисленные купола храмов.

— Неужто, вот и Волга? — удивился Паша.

— Да не похоже, — сомневаясь. протянул я. — Волга, думается, побольше будет.

— Эй, товарищ!.. — обратился Паша к идущему навстречу крестьянину. — Это что, Волга?

— Не, какая Волга! — усмехнулся тот. — Это Которосля. Волга чуток далече, вон тама, — он махнул рукой куда-то вправо от нас.

— А "американский" мост где? — решили мы уточнить.

— Дык вот-он он, — и крестьянин, развернувшись, показал себе за спину. — Вон тама стоит, переплетённый. Это он самый и есть.

Вдалеке над дорогой и впрямь виднелось какое-то ажурное сооружение. Поблагодарив подсказчика, мы двинулись прямо по широкой дороге, идя рядом с редкими едущими телегами. Перейдя по мосту реку, мы вскоре оказались на большой вытянутой площади, с одной стороны которой возвышались белые крепостные стены и башни то ли городского кремля, то ли старинного укреплённого монастыря, за которыми виднелись купола церквей.

Тут нам опять пришлось спрашивать, где мы находимся, и как пройти до милиции. Оказалось, мы на Богоявленской площади, и рядом не кремль, а Спасо-Преображенский монастырь, и нам указали рукой на нужную нам улицу.

Через небольшое время мы заходили в здание этого советского учреждения.

Спросив у дежурного, мы узнали, что комиссар, товарищ Фалалеев, у себя в кабинете, и нас проводили к нему. В комнате у длинного стола стояли двое: человек лет тридцати в военной форме, похожей на офицерскую, но без знаков различия, и высокий и крепкий курчавый парень в белой рубахе. Комиссаром оказался человек в форме. Мы представились, подошли с другой стороны стола и предъявили удостоверения, рассказав о цели приезда. Комиссар с парнем переглянулись.